- Мы ездили по городу. Еще больше расспросов, - продолжал Федоров, - пока они, похоже, не убедились, что я не тот, за кого они меня принимали. Но они, похоже, не хотели отпускать меня. Белов спросил, не знаю ли я кого-нибудь среди знакомых Бориса. Я сказал ему "нет", что было правдой. Я не связывался с Борисом Пительниковым, когда приехал сюда, потому что не хотел волноваться, что кто-то за мной наблюдает. Белов сказал, что это был хороший звонок, потому что вариант с Борисом - нелучший. Белов, ему, наверное, лет двадцать семь-двадцать восемь, уже некоторое время здесь, в ДНР, так что он не ребенок. Я не чувствовал себя слишком плохо из-за него.
Через некоторое время они высадили меня в трех-четырех кварталах от того места, где подобрали. Лена сказала, что они свяжутся и дадут мне знать, что сказать ее матери, что она собирается делать.
- Значит, она знает, где ты остановился? - Спросил Шальнев.
- Да, они знают.
Федоров снова подождал, пока утихнет очередной поток машин. Андрей до сих пор не знал, зачем Федоров позвонил ему, разве что сообщил, что дочь Муравьевых действительно жива. Но дело было не только в этом, Федоров просто еще не дошел до этого. Он собирался это сделать.
- Послушай, - сказал Федоров, - я должен знать, прежде чем мы закончим разговор. Ты можешь приехать или нет? Есть один автобусный рейс из Волгограда каждый день. Он доставит тебя сюда сразу рано утром. Мне нужно знать сейчас. Сейчас мне очень важно это знать.
Слушать такого человека, как Федоров, сдержанного, невозмутимого ветерана, вынужденного событиями выдать свою нервозность, было странным опытом. Это было похоже на общение с помощью шифра. На поверхности вещей Федоров никогда не ломал характер, но его срочность была телеграфирована в нюансах и тонкостях. Он не собирался бить оппонента этим по голове. Когда вы общались с Федоровым, больше половины бремени ложилось на слушателя.
- Ладно, - сказал Шальнев. - Я выезжаю завтра днем. Ты хочешь, чтобы я еще раз связался с Жанной?
− Нет, в этом нет необходимости. Я разговаривал с ней по телефону перед тем, как позвонить тебе. Я заберу тебя на автовокзале. - Он заколебался. - Спасибо, Андрей, мне пора идти.
Через одно мгновение Шальнев уже слушал короткие гудки.
***
Одной из вещей, которые делали такого человека, как Федоров, таким ценным специалистом, был его опыт. Хотя четыре года назад он досрочно уволился из военной разведки, он видел на восемь или девять лет больше хаоса, чем сам Андрей. Человек, который видел так много, не слишком радовался, когда сталкивался с чем-то необычным. Он так много пережил, видел столько всего, чего никогда не видел прежде, только чтобы узнать, что в конце концов он увидит их снова или увидит их вариации, что было трудно о чем-то волноваться. И все же здесь был Федоров, звонивший из ДНР, действовавший вопреки своему характеру, Федоров, оказывавший давление на Андрея, чтобы тот принял решение. И потом, оглядываясь назад на последние несколько минут, Федоров сделал одну вещь, которая беспокоила Андрея. Он не объяснил, зачем дал ему эти имена и адреса. Конечно, Федорову не нужно было тратить время на то, чтобы передать их Андрею, если он собирался встретиться с ним на следующий же вечер.
