Чукотка | страница 64



Около стола стоит в белом колпаке улыбающийся Го Син-тай. Он посмотрел на старика, и, подойдя к нему, с китайской почтительностью сказал:

- Старика, кушай надо!

Тнаыргын улыбнулся и, наклонясь к Алихану, спросил:

- Что говорит китай?

Алихан перевел, и старик, повернувшись к Го Син-таю, закивал головой, не собираясь, однако, есть. Он смотрел, как ели дети, смотрел на учительницу.

- Алихан, - спросил он, - как ее зовут?

- Таня, - тихо ответил Алихан.

- Эгей! - протянул старик, мотнув седой головой.

Спустя немного времени Тнаыргын обратился к учительнице:

- Таня-кай!.. - и заговорил по-чукотски.

- Алихан, что говорит старик? - спросила Таня.

- Он говорит: посиди вот здесь, со мной рядом.

Старик заулыбался и опять проговорил:

- Таня-кай, Таня-кай!

- Что еще он говорит?

- Он называет тебя так. По-чукотски это значит: маленькая Таня. Наверно, по-русски это - Танечка.

Это ласковое обращение старика вдруг вывело Таню из состояния душевного равновесия. Волнуясь, она встала из-за стола и пошла к старику, сдержанно улыбаясь.

- Вот сюда садись, Таня-кай! - хлопая ладонью по скамейке, сказал старик.

И когда Таня села рядом, Тнаыргын сказал Алихану:

- Скажи этой русской девушке, что она носит в себе доброе сердце. Мои глаза видят это очень хорошо.

Затем, повернувшись к учительнице и глядя ей в глаза, он сказал:

- Хорошие твои глаза... как чистое небо... Ты люби их, Таня-кай... - и он жестом показал на детей. - Мы ведь тоже луораветланы - настоящие люди. И вы, русские, приехавшие в этом году, тоже настоящие люди.

Таня внимательно слушала его слова, и казалось ей, что она без перевода понимает все, что говорит старик.

В ночь Тнаыргын уехал в стойбище.

ТОСКА ПО ЯРАНГАМ

Вскоре наступили тревожные дни.

Школьники затосковали. Прежняя веселость исчезла. Дети уже не были так внимательны на занятиях.

Когда установилась хорошая погода и на культбазу понаехало до двух десятков нарт, детей невозможно было удержать в школе даже во время классных занятий.

Все они толпились у нарт, гладили собак, нежно с ними разговаривали и, казалось, жаловались псам на свою "горькую долю".

А псы вставали на задние лапы и бросались в объятия детей, крутили хвостами и поскуливали.

Жизнь школы вышла из нормальной колеи. Дети потеряли всякий интерес к учению. Их уже не занимали ни карандаши, ни бумага, ни даже шумные, веселые игры в школьном зале. Занятия с переводчиком утомляли их. Детям скучно было слушать "немых" учителей. Им надоело преподавание с помощью мимики, жестов и нескольких фраз, произносимых учителями с раздражающим акцентом. Они впали в состояние томительной тоски. Учителя приходили в отчаяние.