Пошел Айван в тундру, нашел густой тальник, топнул ногой - стало большое стадо.
- Если есть олени, где пастухи-погонщики? - спрашивает теща.
Пошел Айван в тундру, нашел чащинник, топнул ногой - стали пастухи-погонщики. Бегут они справа и слева от стада.
- Моя дочка не привыкла работать. Она будет ехать в кибитке. Где служанка ее?
Тут рассердился Айван, топнул ногой.
- Я много сделал. Сделай ты хоть одно. Или ты можешь только истреблять людей?
Испугалась. Сделала шаманка рабыню: лицом красивая, но один глаз крив - в насмешку сделала кривую рабыню.
Покочевал Айван со стадом на свою землю.
Со всех сторон съезжаются люди смотреть на его поезд.
Молодые парни говорят:
- О Неускат, дочь жены Корауге, ты очень красива, по слухам. Посмотри хоть раз.
Увидели лицо рабыни, говорят:
- Ого, не слишком красива. Лицо хорошо, но все-таки кривая.
Говорят другие:
- Нет, это не та. Это - рабыня, хозяйка - в кибитке.
Пристали к Айвану:
- Дай взглянуть на дочь жены Корауге.
- Карэм. Если посмотрите - умрете: слишком красива, - сказал Айван.
Приехали на место.
Съезжается народ больше прежнего. Старики с посохами, пожилые люди, среднего возраста, молодые люди.
Старики говорят:
- Айван, покажи хоть нам, старикам.
- Нет, увидите - умрете.
- Разве мы безумны? Разве мы юноши? Покажи, пусть увидим женскую красоту, - просят старики.
- Хорошо, - согласился наконец Айван и велел жене высунуться.
Как увидели старики Неускат, так от зависти все умерли.
Стал жить Айван с красавицей женой Неускат..."
Так закончил старик сказочник.
- Еще расскажи, еще! - кричали со всех сторон дети.
- Расскажи, расскажи еще! Мы давно не слышали твоих сказок, - пропищал маленький Рультуге.
- Хватит, - поднимаясь с пола, сказал старик. - Правда? - с улыбкой спросил он стоявшую здесь же Таню.
Вскоре были накрыты столы. С трудом уговорили старика Тнаыргына поужинать вместе с детьми. Его смущало то, что ужинать надо было, сидя на скамейке. Но старик все же сел за стол. Казалось, что его смешит обычай русских, а может быть, он улыбался оттого, что ему приятно было видеть заботу о чукотских детях. Его строгое лицо с живыми, умными глазами было необычно подвижно. Казалось, Тнаыргын хотел заметить все.
Таня наблюдала за стариком и, встречаясь с ним взглядом, чувствовала себя смущенно. Она сидела на противоположном конце стола и изредка незаметно поглядывала на него. Таня думала:
"А вдруг старику что-нибудь не понравится? Ведь достаточно одного его слова - и от школы останется только воспоминание: приедут родители и увезут учеников".
