- Ну, друзья мои, прошу вас принарядиться и пожаловать ко мне на ужин.
Огромная комната доктора была уютно прибрана. На столе приборы на двенадцать персон. Около каждого прибора - медицинские банки, которые должны заменить бокалы.
У Модеста Леонидовича праздничное настроение. На нем хороший костюм, исключительной белизны сорочка и какой-то яркий галстук.
- О, Модест Леонидович, как вы нарядились! - восторженно говорит Таня.
- Люблю, знаете ли, Танечка, изредка позволить себе это удовольствие. Проходите, проходите, - приглашает он ее.
- Лампа! Модест Леонидович, зачем это?
- А что же за вечеринка, когда тебе в тарелку залезает целое солнце?! Вот я специально задрапировал все окна и свою "молнию" зажег.
У доктора в этом "вечернем" освещении было так хорошо, что наш учитель Володя Евгеньев, явившись в нерпичьих штанах, почувствовал некоторую неловкость.
- Подождите немного, - сказал доктор. - Сейчас еще два гостя явятся.
- Да, кажется, все собрались, Модест Леонидович, - сказал учитель.
В комнату вошли Чими и Лятуге.
- Вот это да! Какомэй! - воскликнула Таня. - Это, конечно, дело ваших рук, Модест Леонидович?!
- Безусловно! А что, плохо? Я их уговорил купить в фактории костюмы. Полюбуйтесь теперь на них.
Два молодых чукотских парня - больничный сторож Чими и школьный сторож Лятуге - стояли в костюмах и при галстуках. Они застенчиво посматривали на нашу компанию и чувствовали себя не очень уверенно. Модест Леонидович взял их под руки и повел к столу. Лятуге улыбался и что-то радостно мычал.
Все сели за стол.
- Ну вот, друзья мои, теперь давайте поднимем бокалы! - высоко держа медицинскую банку, сказал доктор. - Я предлагаю выпить за хороший, честный, способный чукотский народ!
- И за настоящую дружбу, - добавила Таня.
КНИГА ВТОРАЯ
СПУСТЯ ШЕСТЬ ЛЕТ
ВСТРЕЧА
На палубе было сыро и безлюдно. Стоял густой туман, и пароход "Ангарстрой" через каждые две-три минуты давал продолжительные гудки. Он шел средним ходом, опасаясь столкнуться с китобойными судами, плававшими в Беринговом море.
Из полуоткрытого иллюминатора кают-компании доносились звуки музыки и веселые голоса полярников. Я собрался было уже присоединиться к ним, как неожиданно около меня, словно привидение, выросла фигура учителя математики Николая Павловича.
Он молча остановился и, задрав голову, щурясь на лампочку, светившую с грот-мачты, казалось, ловил что-то носом.
- Чих не состоялся, - сказал он наконец с досадой. Помолчав немного, добавил: - Неприятно, когда хочешь чихнуть и не получается.
