- Я ненавижу это чувство, - говорила иногда Герда, а её щеки пылали от зависти, которая никак не могла исчезнуть.
Однако одна из картин Герды привлекла некоторый интерес. Это был триптих, нарисованный на шарнирных досках. Герда начала его на следующий день после бала в Мэрии. Триптих изображал девушек в полный рост. Погруженная в свои мысли девушка с усталыми и красными веками. Бледная, напуганная и чрезмерно возбужденная девушка со впалыми щеками. Волосы еще одной выскальзывают из зажима, губы влажны. При рисовании Герда использовала тонкую кроличью кисть и яичную темперу, которая придала коже девушек нежное свечение. Эту картину Герда решила не покрывать лаком. Стоя перед картиной, один или два критика достали свои карандаши из нагрудных карманов. Сердце Герды забилось о ребра, как только она услышала звук карандаша в блокноте. Один критик откашлялся, второй - француз с небольшой серой бородавкой на краю глаза, - спросил Герду:
- Одна из них вы?
Но картина с названием “Тройная Лили” не смогла спасти выставку. Расмуссен, невысокий человек, который недавно отправился в Нью Йорк, чтобы поменять картины Хамершоу и Кпаер на акции металлургических компаний Пенсильвании, упаковывал картины Герды для возвращения.
- Я сохраню одну из девушек для отправки товара, - сказал он, записывая это в своей записной книжке.
Прошло несколько недель. На почту прибыла вырезка из журнала парижского искусства, и в ней упоминалось о галерее Расмуссена. В статье было описано скандинавское современное искусство Дании, а также краткое упоминании множества талантливых людей. Невероятно, но они заметили Герду.
“Дикий восторг воображения”, - писали о Герде, - “Ее картина милой девушки по имени Лили была бы пугающей, не будь она так красива”. В статье ничего не рассказывалось об остальных картинах Герды, это был словно беглый обзор. Расмуссен направил вырезку Герде, которая прочла ее со смесью невыразимых чувств. Более поразительным, чем похвала, ей показалось полное отсутствие в статье имени Эйнара. Итоги датского искусства были подведены, и Эйнар нигде не упоминался. Она спрятала вырезку в ящик шкафа из мореного ясеня, положив её под письма от Тедди и своего отца из Пасадены, описывающего апельсиновый урожай, охоту на койотов и то, что Герда могла бы присоединиться к обществу художников в Санта-Монике, если когда-нибудь решит покинуть Данию. Герда никогда бы не показала Эйнару эту статью. Она принадлежала только ей. Слова восхваления принадлежали ей. Герда не чувствовала желания делиться, но не могла просто прочесть рецензию, а затем убрать ее в ящик. Нет, она должна была действовать, и сразу же написала критику свои мысли.
