- Разве ты не хорошенький? - сказала она.
- Я могу идти? - спросил Эйнар отстраняясь.
- Ты имеешь в виду на вечеринку?
- Ну, это не…
- Конечно, ты можешь прийти на вечеринку. Вот почему я спросила тебя.
...Эйнар, к своему удивлению, повернулся лицом к Герде для второго поцелуя.
Но перед вечеринкой, которая посвящалась восемнадцатилетию Герды, отец решил, что в Европе больше небезопасно. Вскоре после этого Германия была поражена Францией, и отец Герды отправил свою семью из Дании.
- Если Кайзер будет ехать через Бельгию, что помешает ему проехать тут? - сказал он в столовой из белого дерева.
- Хорошая мысль, - ответила мать Герды. Герда, которая чувствовала себя как спасавшаяся бегством беженка, села в поезд “Принцесса Дагмара”. В карманах ее не было ничего, кроме короткой записки от Эйнара, в которой было написано: “Пожалуйста, забудь меня. Так будет лучше”.
Сейчас, спустя почти десять лет, весной 1925 года, Герда чувствовала, словно хранит секрет своего мужа. Первые несколько недель после позирования в платье Анны Эйнар ничего не говорил об этом. Каждый из них занимался своей работой, с осторожностью следуя каждый своим путем.
Портрет Анны был завершен, и Герда искала другие заказы. Один или два раза за обедом, или когда они читали поздно ночью, Герда вспомнила про платье и чуть не назвала Эйнара Лили. Ей удалось остановить себя. Только один раз, отвечая ему, она оговорилась и спросила: “Что это было, Лили?”, но тут же извинилась. Они оба посмеялись над этим, и Герда поцеловала Эйнара в лоб. Она не думала об этом. Лили была лишь ролью, игрой, подобно той, что они видели в народном театре. Затем, однажды, Герда читала о социал-либералах в “Политикене”*, а лампа проливала конус света вокруг ее стула. Эйнар подошел к ней и сел у ее ног, положив голову ей на колени. Его теплая тяжесть упиралась в ее бедра, пока она читала газету. Она гладила его волосы, отрываясь каждую минуту, чтобы перевернуть страницу. Закончив читать газету, Герда сложила ее так, чтобы начать разгадывать кроссворд, выудив карандаш из кармана своего халата.
- Я думал о ней, - сказал Эйнар.
- О ком?
- О маленькой Лили.
- Тогда почему нам не увидеть ее снова? - спросила Герда, отрываясь от кроссворда. Ее палец, испачканный газетной краской, коснулся шрама от ветряной оспы на щеке.
Герда могла сказать то, чего на самом деле не думала. Она противоречила сама себе, и это бурлило внутри нее. На протяжении их брака она не раз делала абсурдные предложения вроде: «Почему бы нам не вернуться в Пасадену, чтобы собрать урожай апельсинов? Почему бы нам не открыть маленькую клинику для проституток с Ист-Сайда в нашей квартире? Почему бы нам не перебраться куда-нибудь, например, в Неваду, где никто не будет знать, кто мы?». Это были обычные вещи, как говорили, в большой пещере законного брака, полной маленьких черных летучих мышей. К счастью, чаще всего они просто парили, не причиняя вреда и не переворачивая все с ног на голову, словно спящая летучая мышь. По крайней мере, так думала Герда. Что думал Эйнар, она не могла сказать.
