Опираясь на посох, вступил митрополит Филипп. Шёл достойно, уселся в кресло.
Следом за митрополитом прибыли воеводы, какие полки на Ходынское поле привели. Вошёл Борис Матвеевич Тютчев. Чуть погодя явились Даниил Холмский и Семён Образцов.
Пробежал Иван Третий глазами по палате, промолвил:
— Все, кого звал, собрались. — Чуть повременил. — Что рать на Новгород скликаю, каждому понятно. Мы о том с братьями моими заедино. И с сыном, великим князем Иваном Молодым, всё обговорили… На Новгород выступим двумя ратями: одну поведут воевода Даниил Дмитриевич Холмский и Фёдор Давыдович Стародубский и я с ними, вторую рать поручаю боярину Семёну Образцову. А идти ему на Двину, на Вятку и оттуда в Двинскую землю. Ему в подмогу двинется Борис Матвеевич Тютчев.
Образцов головой качнул в знак одобрения. С ним Иван Васильевич загодя всё обговорил.
А государь продолжил:
— Боярину Семёну задача — отрезать двинцам дорогу к Новгороду…
Замолчал, ждал вопросов. Боярин Нагой голос подал:
— А не случиться ли татарскому набегу, когда мы Москву покинем?
Государь сомнения Нагого развеял:
— На случай татарских разбоев на Москве оставлю сына своего, молодого великого князя Ивана, а ему в подмогу брата Андрея Меньшого… Теперь же, коли всё уяснили, хочу спросить, когда выступим? Как мыслите?
— На Покров! — крикнул боярин Григорий Морозов. — Самое время, и конно, и лыжно.
— Боярин Григорий истину сказывает. Покров самое время: болота замёрзнут да и хлеб смерды сожнут.
Иван Васильевич на воевод посмотрел. Но те отмолчались.
— На Покров, однако, далече. Не будем время терять, готовьтесь, думные, и вы, воеводы.
Выходившего из палаты воеводу вятичей государь задержал:
— Ты, боярин Борис, домой с дружиной на той неделе возвращайся. Пока воевода Семён Образцов с ратью в ваши края пойдёт, ты со своими вятичами и с воеводой устюжан Василием Фёдоровичем до Двины доберётесь. Путь-то у вас не ближний, да и дороги, сам ведаешь, развезло.
Думную палату покидали шумно. Не ожидали, что Иван Третий на такой скорый срок поход назначит. Боярин Крюк даже возроптал:
— Государю бы на Покров поход перенести, ан в лето надоумил!
Услышал голос Крюка молодой великий князь Иван и прикрикнул:
— Ты, боярин Крюк, не высокоумничай. Знай сверчок свой шесток!
И зазвенел металл на Зарядье, едко запахло окалиной. Ковали сабли и шлемы, кольчуги и колонтари. Кузнецы подковывали коней, а в Кожевенной слободе шили сбруи и чинили сёдла.
Иван Молодой дни проводил среди мастеровых. Смотрел на их работу, иногда за ратников в защиту голос подавал:
