Вспомнив потолки в домах пришельцев, я вновь окинул взглядом потолок и вяло промямлил:
– М-да, такое в наших дурдомах точно не увидишь.
Большую его часть занимал такой же древовидный светильник с диском посередине, но излучающий только белый свет. Вынуждая меня прищуриваться, он превращал и без того белую комнату в нечто еще более светлое и умиротворяющее.
– Будто стены такие увидишь. Ничего не напоминают?
– Напоминают.
Заранее зная, что произойдет, я потянулся рукой к стене, но Давид опередил меня, стукнув по ней кулаком. От места удара по стене разошлись едва заметные круговые волны. По чьему подобию тут все сделано, я догадался сразу же, просто парочка весомых отличий сбивала с толку: комната не являлась круглой, а стены были цельными, без видимых каркасных пластин.
– А ты говоришь, дурдом. Да лучше уж туда, чем здесь.
– Тогда чистилище – так больше подходит?
– Не знаю. Как бы это место скотобойней не оказалось.
– И мы в роли убойной скотины.
– Вот именно.
– Жутковато как-то, брат.
– Понимаю, мне тоже.
Давид помог мне приподняться и сесть. Он присел рядом, свесив ноги и продолжая меня придерживать.
Легкая тошнота и ноющие конечности не шли ни в какое сравнение с внезапно разболевшейся головой. Кряхтя, я взялся за нее руками и определил, что ей досталось не меньше. Она также была перемотана от макушки до самых бровей.
– Похоже, здорово меня потрепало, да?
– Да, очкарик сказал, что осколками посекло.
– Какой еще очкарик?
– Не важно, скоро узнаешь. Ты вообще как себя чувствуешь?
– Голова трещит, а так – терпимо.
Ко всему прочему еще и дышалось здесь довольно тяжеловато. Видимо, вентиляция у них была не ахти. Воздух поступал через круглые отверстия размером с кулак, рассредоточенные под потолком, по четыре на каждой стене.
– Может, полежишь еще?
– Нет, належался уже. А где остальные? Или… неужели мы единственные выжившие?
– Нет, насколько я знаю. Их, наверное, содержат в других камерах или камере. Хотя после того, как нас разделили, могло случиться что угодно, так что утверждать не стану.
– И сколько их? Кто?
– Полковник, Максим Леонидович, Инга, Невидимка и еще пятеро бойцов.
– И все?.. А как же Стас?
– Мне тоже его очень жаль, Никита, но он превратился в пепел, как и многие другие.
– Вот тебе и непревзойденный план Громова – Риббентропа. Столько жизней загубили, и все впустую.
– Нет, не впустую. Они знали, на какой риск идут и за кого сражаются. За таких же ни в чем не повинных людей, как твои родители. Они – герои, и, думаю, где-то там… – Давид показал пальцем вверх, – в другом мире, в том, что получше нашего, им это зачтется. Что же касается плана, то риск провала в подобных операциях всегда велик, сколько ни планируй.
