– Жив?
– Как видишь.
– Хотя что с тобой могло случиться? Ты же у нас в «Молоте и наковальне» лучший из лучших. Специалист широчайшего профиля. Только конек твой – приборы ночного видения, нытье и занудство.
– Вот и славненько. Если шутишь, значит, тебе уже лучше.
– Да уж, лучше не бывает. Что произошло-то? Где мы? Ничего не помню.
– И что граната взорвалась, не помнишь?
– Помню.
– Тебя контузило, а мы еще какое-то время сопротивлялись. Весьма непродолжительное время. Ну а потом какой-то мужик по громкоговорителю предложил нам сложить оружие и сдаться. Вежливо так, по-доброму, будто гостей в дом приглашал. В случае неповиновения все мы подлежали, как он выразился, вынужденному уничтожению.
Пока он посвящал меня в минувшие события, я решил оценить, в каком состоянии находится мой опорно-двигательный аппарат. Потому как сигналы, посылаемые им в мозг, указывали на весьма тяжкие последствия. Что ж, так оно и оказалось. Ноги от паха до щиколоток и руки от подмышек до кистей были перемотаны гладкими, как шелк, розовыми тканевыми лентами. Бинты – не бинты? А черт его знает! Из одежды на мне остались только футболка, трусы и носки.
Лежал я на белоснежном ложе, которое сливалось со стенами продольной стороной и тянулось вдоль них непрерывно, от одного края дверного проема до другого.
Никаких иных опор, креплений и держателей оно больше не имело. Являясь довольно жестким, ложе было отделано чем-то вроде кожи. Сама же комната походила на карцер в психиатрической лечебнице. В подобных местах мне бывать не приходилось, но фильмов ужасов, чьи сюжеты завязаны на них, пересмотрел немало. Так что кое-какое представление имелось. Белые стены, двери, потолок и даже пол…
– Вынужденному уничтожению? Вот как они, значит, с совестью своей договариваются.
– Так же тогда подумал и я.
– И что вы решили?
– Вряд ли бы я сейчас с тобой разговаривал, если бы мы не выполнили их требования, верно?
– Верно.
– Громов велел нам не делать глупостей и сдаться, хотя по его лицу я понял, что он готов был идти до конца. И пошел бы, если бы не мы. Ты же его знаешь.
– Знаю.
– После того как мы выполнили его приказ, нам надели на головы мешки и привели сюда.
– Сюда – это куда?
– Наверное, куда-то туда же, куда ты и мерс спровадил.
– Мы под землей, что ли?
– Выходит, что так.
– Ясно, а то я уж, грешным делом, подумал, что нас в дурку заперли.
Выпучив глаза и скривив рот, Давид помотал головой.
Ох, как же я ненавижу, когда он так делает! Ему кажется, что это выглядит остроумно, мило и забавно, но на самом деле глупо, уродливо и не смешно. Для этого бездарного мимического представления я даже эпиграмму сочинил: «Посмотри, Никита, братан, какой я у тебя болван!»
