Кроме того я записался в городской кружок юных водолазов и занялся дайвингом, основами которого владел со времен службы в подплаве. Сначала я плавал и нырял с другими «ихтиандрами» в бассейне, а потом в море, которое плескалось в сотне метрах от охотничьего домика Волобуевых на мысе Сарыч. Всемогущий «папа» организовал сыну акваланг с ластами, которые притаранил в особняк командир Севастопольского учебного отряда его приятель. На каникулах, встав с восходом солнца, я брал снаряжение с собой, облачался у кромки шипевшего прибоя, заходил по пояс воду, нырял в глубину, пуская пузыри и восхищаясь аквамиром. Отбарабанив на подводных крейсерах шесть лет и ни единожды побывав в Атлантике, я воспринимал глубину только внутри прочного корпуса и теперь наверстывал упущенное. Царство Посейдона было неповторимым. Без людей, суеты и общественного устройства. В подсвеченных сверху солнцем глубинах шла своя жизнь, по законам природы.
В золотом донном песке колыхались розовые и зеленые цистозейры, меж них ползали крабы и отсвечивали перламутром рапаны, над ними искрился фитопланктон, сквозь который проплывали более солидные представители экосистемы. Я не нарушал установленного порядка и только наблюдал за устойчивым балансом.
«Хорошо бы стать дельфином или на худой конец морской собакой, – думал про себя, чуть шевеля ластами. – Путешествовал бы себе в глубинах без забот, свободный и независимый. Впрочем, вряд ли. В нашем мире это невозможно. Все охотятся друг на друга, поскольку хотят кушать».
Потом я всплывал, освобождался от акваланга и валялся на песке, бездумно глядя в высокое голубое небо. Где-то там вершил свои дела Творец, вернувший меня на грешную землю в каких-то своих целях. А еще размышлял о своих приемных родителях, которые оказались насквозь фальшивыми.
Вилен Петрович был липовым фронтовиком – в годы войны отсиживался парторгом на хлебокомбинате в Ташкенте, но при всем этом имел медали «За боевые заслуги» и «Победу над Германией», а также ряд послевоенных. Призывая партийцев и других граждан Крыма к новым трудовым свершениям «во имя и на благо», он активно ковал его для себя, между делом обогащаясь. Квартира Волобуевых в центре Симферополя, площадью под сотню метров, напоминала мини-Эрмитаж. С дорогими предметами старины, картинами известных мастеров и антикварной мебелью, а также невиданными тогда американским телевизором и западногерманским магнитофоном.
Впечатлял и охотничий домик, напоминавший «Орлиное гнездо» из фильма «Кавказская пленница». Только вместо известной троицы его охранял сенбернар Джим да сторож-грек из местных. Под домом, окруженным увитыми плющом стенами из дикого камня, имелся обширный подвал, в который по линии Элеоноры Павловны регулярно доставлялись крымские марочные коньяки, дорогие вина с шампанским, а также всяческие деликатесы.
