– Милорд, – врач решился посоветовать Великолепному, – подождите, пока ребенок не начнет шевелиться. В этот раз все наоборот, миледи плохо сначала, значит, будет легче во второй половине срока. Тогда и отвезете ее в Кареджи.
Так и решили – ехать в мае. В конце весны еще не слишком жарко для путешествия, а Клариче к тому времени могла прийти в себя.
Вокруг Клариче суетилась толпа слуг, врач, повитуха наготове, все для супруги Лоренцо. Рядом с Ореттой была только Мария. Но Оретта переносила беременность легко, сказывались возраст и деревенская закалка. Мария внушила ей мысль, что рассчитывать на брак с Джулиано Медичи не стоит, даже притом что она сама Пацци.
– Забудь о том, что ты Пацци. Я не раз видела этого Франческо, стоит только тебе открыть рот, как не спасет и Медичи. Забудь, считай себя просто дочерью служанки, и все. И возлюбленной Джулиано. Он сумеет обеспечить тебя, а про ребенка я тебе с самого начала говорила – его отберут и дадут свое имя.
Оретта соглашалась:
– Да, я помню и согласна с этим. Я счастлива, что ношу ребенка Джулиано, что рожу его. Это будет сын, я уверена. Понимаю, что его заберут, но согласна и с этим. Знаешь, Мария, за эти ночи в объятиях Джулиано я готова платить любой ценой.
– Сумасшедшая, – качала головой Мария, но втайне завидовала Оретте. Не каждой выпадает в жизни вот такая любовь, пусть опасная, безнадежная, но всепоглощающая. И за такое чувство действительно не жаль никакой жертвы, кроме, пожалуй, ребенка. Но и в этом Оретта права – неважно, сын это или дочь, ребенку будет у Медичи хорошо. Они воспитают и обеспечат.
Никому из них в голову не приходило, что Медичи может жениться на беглянке. Нет, только не на Оретте, дело не в том, что она бастард, а в том, чей именно бастард.
Время неумолимо катилось вперед. Тайно приглашенная повитуха посмотрела живот и сказала, что, если все будет хорошо, то ребенок родится в самом конце весны – начале лета.
– Это сын, моя дорогая. Сын… Только мальчики так пинаются. Крепкий сыночек будет, обрадуете своего мужчину.
Джулиано такому известию обрадовался.
Но теперь он бывал в доме Сангалло все реже, во Флоренции стало слишком неспокойно, что-то зрело, что-то накатывало, это чувствовали все. Лоренцо отправил брата поохотиться, но Джулиано, мысли которого были далеки от погони за кабаном, умудрился поранить ногу. Рана небольшая, но доставляла неудобства.
Пришлось охоту прервать и вернуться домой.
