— Майк Джеффрис привёз нас тогда в Лондон. Мы подписали контакт, но потом, он стал выдавливать из нас каждый пенни. Он имел нас, и это превратилось в систему. Вот какой этот Майк Джеффрис. Это же он проделал и с Джими.
— Когда они с Часом стали его менеджерами, Час взял на себя режиссуру. И надо сказать, у него неплохо получилось. Он был полон идей. Все гастроли, и Монтерей в первую очередь, это идеи Часа. Считаю удачей, что занимался этим Час.
— Думаю, и продюсером он был более удачливым, чем сам Джими, при всём моём уважении. Уверен, только Час знал, что делать с пением Джими. И с наложениями. Тогда как, когда Джими сам занимался наложениями, он плохо понимал, что делать с дорожкой, где записан голос. Моё мнение, заслуга именно Часа, что так хорошо сбалансирован голос с инструментами.
— Но позже Майк Джеффрис захватил весь менеджмент целиком, потому что Час по личным причинам не мог больше работать с Джими, сам знаешь характер Джими. Вот так Джеффрис стал единственным менеджером. К тому же он всё время торчал на студии.
— Вот почему у меня совсем нет желания там записываться. Я был там, однажды, когда записывали дорожку к Волосам.
— Может я не прав, но когда после всей этой грязи на улице спускаешься в подвал, чтобы попасть на студию, знаешь, для меня это тоже, что окрестности Дьенпьенфу после битвы. И, знаешь, думаю, Хендриксу там не место, ему бы быть в Лос—Анжелесе, или в Денвере, или ещё где, или в Сиэтле, например. Ещё я его вижу на Гавайях среди вулканов.
— И, конечно же, в Нью–Йорке, здесь всё.
Наконец открытие, которого так все ждали, 25 августа. Все кто там был, мог буквально купаться в шампанском, в дыму экзотических стран, все пришли с подарками в форме пилюль разного размера в разноцветных упаковках. Все, включая Джими, обкурились до одури. И в таком вот состоянии Джими и Эрик Барретт на следующий день сели в самолёт, не сомкнув за ночь глаз, чтобы вернуться в Англию, где полностью разыграется последний акт…
Занавес готов опуститься, чтобы прервать жизнь одного из величайших героев рок–культуры. На сцене — декорации к последнему акту. Джими Хендрикс вернулся в Англию в самом конце августа 1970 — к осени — когда листья становятся всех цветов радуги. Также и люди, они умирают, чтобы принести новую жизнь в этот мир вечной смерти.
Всё ещё под впечатлением вечеринки по случаю открытия студии Electric Ladyland, Джими и его гастрольный менеджер прибыли в аэропорт Хитроу 27 числа, чтобы возглавить то, что Робин Денселоу назвала «последним величайшим взлётом британских 60–х» — фестиваль на острове Уайт.
