Джими так и не решил, было ли это подстроено самим менеджером в целях рекламы.
В любом случае реклама основывается либо на лжи, либо на искажении фактов, и это преследовало его даже после смерти. Когда пришло первое известие о его смерти, но до официального заключения патологоанатома, заголовки кричали о передозировки героина.
Быстрые до сенсаций они опубликовали высказывания Эрика Бёрдона по поводу смерти Джими. Вот что, например, написала одна из газет:
«Потрясающее заявление, что смерть поп–звезды Джими Хендрикса была «тщательно спланирована», было сделано вчера вечером его близким другом. Это был поп–звезда Эрик Бёрдон, у которого взяли интервью для телевизионной программы Би—Би–Си «24 часа». Бёрдон, певец группы War, сказал: «Наркотики привели его к концу жизни и он переместился куда–то в другое место.» Бёрдон утверждал, что американский гитарист хорошо знал как пользоваться наркотиками, и добавил: «Джими часто представлял, как его будут артистически душить… Хендрикс хотел придумать себе какую–нибудь артистическую смерть… Вот таким он был, Джими, и жил Джими одним днём, он верил, что прав.»
Другая статья громогласно, опять–таки со слов Эрика Бёрдона, заявляла, что Джими покинул нас из–за девушки в чьей квартире он умер, по словам Бёрдона существует «записка самоубийцы», целая поэма на нескольких страницах.
«В поэме говорится, — как сказал, судя по статье, Бёрдон, — только то, что Хендрикс всегда всем говорит, только никто не внимает этому. Там было написано: «привет», там было написано: «пока». Не думаю, что Джими совершил самоубийство в общепринятом смысле. Он решил выйти по своему желанию.»
Майк Джеффрис тут же отверг версию самоубийства, и официально заявил:
«Я не верю, что это было самоубийство. Я перерыл целую гору бумаг, поэм и стихов к песням и могу предъявить вам штук двадцать таких «предсмертных записок».
Что это за «предсмертная записка» — спросите вы, конечно, была песня, которую он написал при Монике у неё дома в тот последний вечер. Ту самую, которую он попросил Монику никому не показывать, пока не придёт нужный человек, которую назвал The Story of Life.
Время для Моники Даннеман остановилось. Её брат, Герберт, пытался оградить её от газетных ищеек, заявляя прессе в надежде, что потом они оставят сестру в покое:
«Моника очень любила Джими и сейчас хочет побыть одна. Около двух лет они знали друг друга, но в Лондоне она всего шесть недель. Джими часто говорил ей, что не хочет, чтобы люди печалились о его смерти, а наоборот, хочет, чтобы были счастливы.»
