— Отлично, — выдохнул Алекс.
… Сейчас, бредя по Зоне, он вспомнил свою дерзкую вылазку и невольно подумал о том, что происходит с ними, с людьми, которых он оставил. Саймон, Кайра, Мари — как они приняли весть о его исчезновении в Пространственной Зоне? А родители и Алиска? Плакали, переживали, надеялись?
Алекс никому не открыл своей тайны. Ни с кем не поделился. И запрещал себе думать о тех, кого оставил. Строго-настрого запрещал.
Первые сутки Пространственной Зоне были, в общем-то, обычными — сколько минуло таких дней, когда он шел из проекции в проекцию, измеряя время снами!
Отличие состояло в том, что теперь у Алекса была четкая цель. Его вел за собой охотничий инстинкт — властный, необоримый. Алекс воспринимал новые, пусть и временные способности, как нечто чужеродное, даже немного пугающее, но вскоре научился доверяться, следовать ощущениям без лишних раздумий. Логика тут не помогла бы.
Единственное, чего он боялся, это попасть в такую локацию, где возникнет нечто, угрожающее его жизни или невыносимо омерзительное, а вернуться будет нельзя, придется пойти вперед.
Итак, охотничье чутье вело его по Пространственной Зоне, а Зона становилась все… хуже. Алекс не мог подобрать иного слова. Это место становилось по-настоящему плохим, как заброшенная церковь или оскверненное кладбище.
Прежде Алекс никогда не боялся находиться в проекциях (если, конечно, не замечал видимой, очевидной опасности: если локация не была «мертвой» или внутри не было злобных Обитателей). Но теперь тревога не отпускала. Алекс мало ел, боясь отравиться: сто раз проверял, обнюхивал то, что собирался отправить в рот. Не пил из родников, чтобы не подхватить инфекцию. Не купался, чтобы не ощутить, как некое злобное существо стремится утянуть его на дно.
Некоторые проекции выглядели почти обычно, но все равно в них была червоточина. Ненадежность, неправильность. Так смертоносная болотная трясина скрывается за изумрудно-зеленой травой, обманывая путника.
С каждой новой проекцией Алекс утверждался в мысли, что Территория стала другой. Смутное ощущение переросло в уверенность, хотя он не мог понять причин происходящего.
Случившееся на исходе вторых суток, и то, что стало происходить после, только еще больше все запутало, усложнило.
