Великанша | страница 13

Дуло «веслиха» уставилось Шейде в лоб. Оставалось только спустить курок, но пальцы не подчинялись. Хилл беспомощно взирал на громадное, чарующее тело, вспоминал восхитительную игру. Какая шлюха в галактическом борделе может сравниться с такой всепоглощающей жестокостью? Какая обувь может восполнить примитивный диктат босой исполинской ноги?

С гневным воплем Шейда потянулась к добыче. Хилл направил ствол ей в шею, зажмурился и выстрелил.

Она ничком повалилась на склон. Все происходило очень медленно, и Хилл успел увернуться. Волосы разметались вокруг головы, погребая под собой кусты и деревья.

Хилл нарвал на берегу цветов — синих, желтых, оранжевых. — и вплел их в пряди покойницы. Земля покраснела от крови, вытекающей из огромной раны на шее. Он просидел возле нее весь день. Вечером в последний раз поднялся по склону и перебрался на другую сторону гряды.

«Мотылек» уцелел; то ли Шейда о нем забыла, то ли пренебрегла. Хилл уселся за штурвал и взмыл в ночное небо. В вышине загорались звезды, отовсюду веяло покоем. Пойду я на гору мирровую и на холм фимиама[3]…

Внизу проплывала залитая звездным светом земля: поля, реки, холмы, поросшие цветами пригорки… Теперь нужно продать пятьсот голов скота и забрать у Галактического совета обещанное вознаграждение. Хилл точно знал, как потратит деньги. Знал, как проведет остаток жизни. Он снова станет завсегдатаем борделей, еще большим, чем прежде. И, как приговоренный, будет искать ее призрак среди шлюх.

Антистрофа

Ее призрак среди шлюх.

Пер. Анны Петрушиной

Дойдя до университетского городка, старик в нерешительности замер. Стояла поздняя осень. Сырой ветер дул с запада. Он шуршал мертвыми листьями, что лохмотьями свисали с ветвей академических вязов и кленов, ворошил сухую траву и проносился сквозь оголившиеся кусты. Скоро выпадет снег, старый год умрет, а новый с неизбежностью зародится.

Старик дрожал, но не от холода. Его пугали видневшиеся вдали здания университета. Он со страхом смотрел на идущих по дорожке студентов — длинноволосых, небрежно одетых молодых людей, длинноволосых девушек в свитерах и джинсах. Но он пересилил себя и продолжил путь, заставив старческие глаза вглядываться в лица девушек. На это путешествие ушли все его накопления, и он не собирался возвращаться с пустыми руками.

Казалось, никто из студентов его не замечает, как будто его не существовало (в каком–то смысле так и есть, предположил он). Время от времени ему приходилось сходить с дорожки. чтобы не столкнуться с одним из них. Но он привык к подобному безразличию. В каждом поколении молодежь неизменно надменна и себялюбива, и это естественно, так и должно быть. Весь мир принадлежал им, и они это знали.