А если поменять правила, не сделает ли она очередной ход по инерции?
Вот тогда Хилл понял, почему смотрит на «гребень».
Карта не бог весть какая, но других все равно нет. Как только Шейда вернется, он разыграет партию. Разыграет любой ценой.
Однако сыграть ему в тот день не довелось. Шейда явилась затемно; то ли устала, то ли боялась потерять игрушку в сгущающихся сумерках. Долго разглядывала его сквозь прутья решетки, глаза — как две бледные луны на сумеречном лике. Чарующее дыхание отдавало ароматом диких ягод.. К своему ужасу Хилл осознал, что мечтает поскорей начать игру. Мечтает вновь очутиться на земле, подгоняемый большим пальцем, но не затем, чтобы воплотить в жизнь свой план и сбежать, нет. Хотелось заново испытать блаженное подчинение чужой воле
Хилл сидел без сна в темноте, обливаясь холодным потом. а Шейда мирно посапывала неподалеку. Из носа опять потекла кровь, сломанные ребра пиками выпирали на кардиограмме боли. От ровного дыхания великанши шелестели листья в кронах. Хилл вдруг понял, как одинок. Один в ночи, во Вселенной — на веки вечные…
Антистрофа
Нет. он был не одинок. В призрачных тенях за спиной ветер времени шуршит страницами «Половой психопатии». На сцену выходят персонажи Крафта–Эбинга. Вспыхивают софиты — пляска смерти начинается. Шлюха исполняет пируэт, садист танцует ригодон, мазохист приседает в менуэте. Фетишист вальсирует с ботинком, содомит — с овцой.
Гомосексуалисты льнут друг к дружке. А Руссо и Бодлер взирают на это действо из–за кулис.
Строфа
Утро застало Шейду за купанием. Из своей темницы Хилл внимательно следил, куда упали вилы.
Остатки припасов и воды он прикончил еще до рассвета, пока мучительница спала. Пока она купалась, успел заново перевязать ребра. Рюкзак решил не брать — нет смысла. Снял с ремня пустую флягу; контейнеры, а рацию выкинул давным–давно. Все равно проку от нее никакого. Центр ГС на Первобытной планете состоял из одного человека, модульного блок–поста и «мотылька», которого Хилл позаимствовал для миссии.
Надежды, что Шейда начнет игру как обычно, не оправдались. Великанша достала узника из клетки и с высоты своего гренадерского роста швырнула на середину озера.
Удар пришелся на левый бок. Хилл едва не потерял сознание от боли. Оттолкнувшись от дна, он сбросил ботинки и, вынырнув на поверхность, отчаянно погреб к противоположному берегу — ведь именно этого ждала Шейда. Расчет оказался верен. От се довольного смеха закладывало уши. В следующий миг могучая рука ухватила его за шиворот и снова закинула в воду. На сей раз он всплыл спиной вверх, как утопленник, в надежде показать, что не приспособлен для таких игр. Если продолжать в том же духе, «игрушка» просто–напросто умрет
