Он выбрался из резервуара дабы предстать перед ними. Его босые ноги опустились на поверхность пола, что вибрировал особенно сильно. Галатан был в разы мощнее любого космического судна, и его реактор оповещал об этом каждый уголок этой крепости. После мертвенной тишины Хонорума, этот звук радовал его слух. Умиротворенность промерзшего мраморного мира не была тем, что он хотел носить внутри себя.
Капитан Орестинио бросил на него скорбный взгляд – Юстиниан был выше его на голову. Капитан родился на Хоноруме – это читалось по выражению его лица.
‘ Не действует, ’ – в какой-то мере даже обидчиво сказал Юстиниан. Он на мгновение забыл об этикете в рядах Астартес, что разозлило его еще больше. Взмахом руки он подозвал двух сервов, окрашенных в разделенную на четыре сектора цветовую схему Новамаринов, дабы те поднесли полотенца. Он хотел, чтобы большая часть воды стекла с его кожи сама, дабы освободить его от воспоминаний о темном океане. Его донимала нелепая идея о том, что если он вытрется слишком быстро, то темное море будет разгневано и навсегда поселится в его душе.
По его коже пробежала сильная дрожь.
‘Ты сопротивляешься, брат, ’ –сказал Вул Дирез. Его голос был таким же мрачным, как и лицо Орестинио, а его маска лишь усиливала этот эффект. ‘Не сопротивляйся. Ты должен знать все о своем новом доме. Ты должен стать одним из нас. ’
‘Мне жаль, ’ – ответил Юстиниан. ‘Возможно, это происходит из-за моего возраста. Возможно, мой мозг уже слишком развит для того чтобы принять воспоминания машин. ’
‘Гипномат Новум может работать с десантником любого возраста, ’ – сказал Дирез. ‘Эти машины используются как полноценными братьями, так и неофитами. ’
‘Он может работать даже с Десантниками Примарис? ’
‘Да, ’ – сказал Орестинио. ‘Как и задумывалось Белизарием Коулом. ’
‘Коулом? ’
‘Мы спрашивали, и он ответил, брат, ’ – сказал Орестинио.
Юстиниан позволил своей злобе затмить его лучшие стороны. ‘Он не работает. Он… ’
‘Брат мой, ’ – прервал его капитан. ‘Я понимаю. То, через что ты прошел оставило тяжелую травму в твоей душе. Пережить раскол братства – очень тяжкое испытание. ’
Юстиниан перевел свой взгляд с бесстрастного шлема-маски Капеллана на Орестинио. Он должен держать свой язык за зубами. Но он не мог.
‘Как вы можете понять? Вы были рождены на Хоноруме, рождены Новамаринами. ’ В его голосе различались ноты агрессии.
‘Тебе следует лучше подбирать слова, брат, ’ – сказал Капеллан. ‘Ты обращаешься к старшим по званию. Проблема заключается в тебе, а не в нас. ’
