Ловко нарезав лук, немного обжарил на сковороде и добавил сочные куски мяса. По кухне распространились ароматные аппетитные запахи готовящейся еды. Посолил-поперчил, сбрызнул красным вином. Еще чуть, и покрытое восхитительной корочкой мясо готово. Немного зелени, и можно звать хозяйку.
— Прошу к столу! — Макс подошел к Алле, которая сладко потягивалась, словно только что проснулась. Он снисходительно улыбнулся на ее притворство. — Пойдем, мясо лучше есть горячим.
Он подал руку, помогая встать, и Алла последовала за ним. Глаза ее заблестели от восторга: на столе букет цветов, две горящие свечи, салат, фрукты, вино и большое блюдо необыкновенно вкусно пахнущего мяса. Сели друг против друга. Макс разлил по фужерам ярко-рубиновый напиток.
— Ты просто кудесник. За что выпьем?
— За нас. И за мир во всем мире.
— Ты это серьезно? Хотя что я спрашиваю, ведь это твой излюбленный тост. Ты совсем не изменился.
— Ты тоже. — Макс приблизил свой фужер, раздался чудный хрустальный перезвон. Он пригубил вино и, отставив фужер, принялся за мясо. — Обычай чокаться возник в те далекие времена, когда в кубки гостей за столом не считалось зазорным и яду подсыпать.
Алла закашлялась. Макс привстал и похлопал ее по спине.
— Ты это к чему?
— Рассказываю об обычае чокаться. Так вот, для того чтобы заверить гостей в своем миролюбии, хозяин не только наливал немного вина сначала в свой кубок и выпивал его, но все гости застолья неоднократно обменивались вином, а затем символически соединяли кубки — чокались. А по старинному франкскому обычаю, чокаясь, нужно было плеснуть несколько капель из своего кубка в кубок сотрапезника. Это служило доказательством того, что содержимое кубков не отравлено.
— Если перевести смысл сказанного, ты опасаешься, что я тебя хочу отравить? Ты меня обижаешь!
— Стоит ли обижаться на столь невинный рассказ об истории традиции? И потом, даже если это и так, то где гарантия, что и у меня нет таких же мыслей?
— Макс! Ты сошел с ума, что ты мелешь!
— Я просто шучу. Потому что ты слишком бурно отреагировала на мой невинный рассказ.
— А я считаю, что неприлично во время еды говорить об отравлениях. Хотя бы из чисто этических соображений.
— Извини. Я учту. Так о чем мы с тобой будем говорить?
— Ни о чем. Сначала спокойно поедим, молча. А уж потом, когда перейдем к десерту, можно будет и о серьезном вспомнить. Ты же, надеюсь, не торопишься?
— Теперь это уже не столь важно. Я обещал тебе помочь. Кстати, почему ты до сих пор не замужем?
