Они были написаны рукой Старого Енота.
Дело закончилось. Возвращайся домой.
Рэсэну счел сообщение странным. Что закончилось? Куда ему велят возвращаться? То, что где-то у него есть еще дом, кроме вот этого дома, казалось нереальным.
На следующий день после полудня Рэсэн позвонил Старому Еноту из телефона-автомата.
– Я бы хотел отдохнуть здесь еще немного.
Старик долго молчал.
– Эта работница хорошая девушка? – прозвучал наконец вопрос.
– Да, – поразмыслив, ответил Рэсэн.
– Ну тогда все нормально. Если уверен, что не вернешься на дно, живи себе там.
В голосе не было ни насмешки, ни обиды, ни ревности. Теплоту в голосе старика Рэсэн слышал впервые в жизни. Он молчал, стоя с трубкой в руке. Живи себе там. Что Старый Енот хотел этим сказать? Переулок вдруг заполнили заводчане – начался перерыв на обед. В толпе шла и девушка. Она подмигнула ему. Один рабочий, проходя мимо, легонько похлопал его по плечу, словно спрашивая, что он тут делает, когда народ идет есть. Рэсэн сжал в ладони трубку и сказал: “Я догоню вас”. Девушка, уже ушедшая вперед, обернулась. Рэсэн с улыбкой помахал ей, показывая, чтобы не ждала и приступала к еде без него. Девушка тоже улыбнулась и отвернулась. Рэсэн снова прижал трубку к уху.
– Это правда? Я могу и дальше жить здесь?
– Там твое имя, кажется, Чан Имун, так?
– Да.
– Так и живи с этим именем. А старое имя я сотру. Тогда не будет никаких проблем.
На том Енот и завершил разговор.
Выйдя из телефонной будки, Рэсэн растерянно посмотрел вслед толпе рабочих. А старое имя я сотру. Тогда не будет никаких проблем. О каких проблемах он говорит? Стоял теплый апрельский день. Вдоль улиц цвела сакура. До нынешней весны он и не знал, как называются эти деревья. Но ведь если бы он этого так и не узнал, что с того. Сакура. “Цветы, что распускаются в единый миг, и так же вмиг лепестки облетают”. В голове все крутилась эта фраза, но он никак не мог вспомнить, где ее прочитал, и торчал на месте как последний болван. Сакура. “Цветы, что распускаются в единый миг, и так же вмиг лепестки облетают”. Рэсэн посмотрел на свои руки, огрубевшие за восемь месяцев работы на фабрике. “Меня зовут Чан Имун”. Рэсэн бормотал, сосредоточенно потирая мозолистые руки, будто обнаружил что-то очень важное для себя. Глядя на ряды цветущих деревьев, он думал об имени “Рэсэн”, означающем “грядущая жизнь”, которое принадлежало ему, а теперь кто-то его сотрет. А еще он думал, что это значит – стереть имя. Сакура.
