– Средняя гуманитарная школа высшего уровня Кымсон?
Рэсэн кивнул.
– Но если ты окончил такую школу, почему не пошел в университет? Может, участвовал в каком-нибудь политическом движении?
Рэсэн улыбнулся. Какой университет? Он хотел сказать, что даже в начальной школе не учился, но почесал макушку и простодушно ответил, что плохо учился, поэтому не поступил.
– Насколько плохо?
– Был почти в конце списка по успеваемости. Но не самым последним.
– Почти в конце или в самом конце… какая разница? Даже если ты решил работать на фабрике, голова-то соображать должна. Сейчас с плохой головой толку нигде не добьешься. Да… Двадцать три года… В армии служил?
– Я освобожден от службы.
– Ну ты даешь! И голова плохо соображает, и со здоровьем проблемы… А чем занимался все это время?
Придя в замешательство, Рэсэн, запинаясь, ответил, что после окончания школы работал на стройках. Начальник недоверчиво смотрел на него. И Рэсэн начал бессвязно бормотать, что на заводе ему не понравилось, поэтому он пошел на стройку, но там, как оказалось, и денег было не скопить, и с одной стройки на другую надоело шастать, а сейчас он решил приобрести какую-никакую специальность и жить, добросовестно трудясь. Его прошиб холодный пот. Он чувствовал, что вот-вот вся его ложь рухнет. Однако начальник вдруг кивнул и улыбнулся.
– Вот оно как, оказывается, обстоят дела в строительстве. Молодых ребят подбивают идти на стройку, сулят хороший заработок, а выходит, ерунда это все. Бедолаги-то думают, что быстро скопят кругленькую сумму, однако выходит, что без стабильности неоткуда взяться деньгам. У нас платят меньше, чем в строительстве, но зато платят исправно, и выходное пособие выдают, и надбавку за сверхурочную работу, поэтому тот, кто работает добросовестно, тот и откладывать сможет. К тому же в воскресенье выходной, можно отдохнуть, расслабиться. Хорошо, да?
То, что Рэсэну представлялось само собой разумеющимся, начальник старался выставить преимуществом, и в конце он, как вылитый ударник труда – таких в семидесятые годы показывали в новостях перед кинофильмом, – похлопал Рэсэна по плечу и объявил:
– Ну что ж, давай поработаем!
– Рад стараться, – бодро отрапортовал Рэсэн, словно и сам уже обратился в ударника.
Рэсэна определили в третью бригаду – хромировать детали. Работа не требовала ни особых навыков, ни опыта. Ее можно было назвать даже примитивной. Следовало просто секунд на десять опустить в гальванический раствор отлитую металлическую рамку, вынуть ее, встряхнуть и поставить на просушку. Вопреки словам начальника, никакой смекалки не требовалось. С такой работой справилась бы и обезьяна после десяти минут тренировки. Однако от гальванического раствора воняло ужасно, и ходили слухи, что у хромировщика через какое-то время начинаются проблемы с кожей, от которых он будет страдать всю жизнь, а количество сперматозоидов будет уменьшаться с каждым днем, пока несчастный не станет бесплодным. Так что люди старались избегать этой работы.
