– …И записал бы результаты эксперимента. Возможно, мы не такой аморальный вид, как обычно считают в Южных землях.
Я больше не могла сдерживать слезы. Я ощущала головокружение, пустоту, холодный сквозняк под дверью заставил меня покачнуться. У меня всё забрали: мою человеческую маму, мою собственную человечность и надежду покинуть отцовский дом.
Я увидела пустоту под поверхностью мира, и она угрожала утянуть меня вниз.
Даже Орма заметил мою боль. Он склонил голову, смущенный.
– Поручи ее образование мне, Клод, – сказал он, откидываясь назад и собирая пальцем конденсат с бриллиантовых панелей маленького окна. Он попробовал капли на вкус.
– Тебе, – огрызнулся отец, – и что ты с ней сделаешь? Она и два часа не может прожить без приступов от этих видений.
– Мы бы могли над этим поработать, для начала. У нас саарантраи есть техника для укрощения бунтующего мозга. – Орма постучал по лбу и потом снова повторил, словно ощущение заинтриговало его.
Почему я никогда не замечала, насколько он необычный?
– Ты будешь учить ее музыке, – сказал отец, его золотой голос поднялся на слишком высокую октаву. Я видела борьбу в выражении его лица так же ясно, словно его кожа была стеклянной. Он никогда не защищал меня одну, он защищал свое разбитое сердце.
– Папа, пожалуйста. – Я открыла ладони словно просящий перед святыми. – У меня ничего не осталось.
Отец сжался на стуле, сморгнув слезы.
– Не позволяй мне слушать тебя.
Два дня спустя в дом доставили спинет[4]. Отец попросил поставить его в кладовой в самой дальней части дома, подальше от своего кабинета. Там не было места для стула, поэтому я сидела на сундуке. Орма прислал книгу фантазий[5] композитора по имени Виридиус. Я раньше никогда не видела нот, но они показались мне знакомыми, как и речь драконов. Я сидела там, пока свет в окне не начал блекнуть, читая музыку, словно книгу.
Я ничего не знала о спинетах, но решила открыть крышку. Внутренняя часть была украшена пасторальной сценкой: котята играли в патио[6], крестьяне заготавливали сено в полях позади них. У одного из котят – того, что агрессивно нападал на клубок голубой шерсти, – был необычный стеклянный глаз. Я сощурилась, глядя на него в темноте, затем постучала пальцем.
– О, вот и ты, – раздался глубокий голос. Необъяснимым образом, словно заговорил нарисованный котенок.
– Орма? – Как он говорил со мной? Это было какое-то драконье устройство?
– Если ты готова, – сказал он, – давай начнем. Нам нужно многое успеть.
