Закончив, он долго и пристально изучал лунки аккуратно подпиленных ногтей. Пухлая нижняя губа кривилась, как у обиженного ребёнка.
— Ну? — спросил он с досадой.
— Разрешите доложить…
— Господи боже, старший техник! Садитесь и рассказывайте по существу. Чем завершился ваш… небольшой опыт? Успех, неудача?
— Увы, — сказал Хаген. Ему не нужно было изображать сожаление. Обстоятельства складывались так, что за последние два дня он пропитался им насквозь.
— Увы, — повторил Байден. Его одутловатые щёки задрожали. — Хаген, я ничего не имею против междометий, но, чёрт возьми, не испытывайте моё терпение! Вы видели, с кем я говорил?
— Я не видел, но догадываюсь. Кто-то из финансистов, из Стахоля. Возможно, сам Улле или его зам. Хотят знать, как у нас продвигаются дела.
— Умница, — произнёс Байден почти нежно. — Так как же у нас продвигаются дела, техник? Ну, давайте, честно-откровенно. Вы снова опарафинились, так? Мы с вами? Потому что на передовую отправят нас обоих, Хаген, но вас я поставлю вперёд. Так что же спутало ваши планы, мой умненький шулер?
— Если бы я знал.
— Но вы не знаете?
— К сожалению, нет. В какой-то момент всё идёт прахом. Мы моделируем типичные ландшафты Территории, её типичные атаки, раз за разом усложняя задачу, но как только запускаем матрицу Фрайберга, испытуемый погибает.
— И поэтому у вас такое убитое выражение лица? Бросьте, Хаген, будьте проще! Армия не любит высоколобых, а мы с вами работаем на армию. Матрица Фрайберга… Что, в конце концов, такое — матрица Фрайберга?
«Сам ты шулер», — подумал Хаген, потому что Байден с его ухмылочками, недомолвками, фальшивыми интонациями, конечно же, знал про матрицу, не мог не знать, в конце концов, проект шёл под его руководством.
— Матрицей, как вам известно, мы называем вырезку из константной нейрозаписи добровольцев, побывавших на Территории. Полное сканирование позволяет воссоздать картину переживаемого человеком во всей полноте сенсорных воздействий и может быть использовано для создания имитаторов реальности.
— Вам бы лекции читать, — Байден тяжело заворочался в кресле, заваливаясь на бок. Очевидно, его опять мучил приступ панкреатита. — Я вас пошлю к Улле, будете отчитываться за квартал — язык у вас, я гляжу, подвешен хорошо. Ну-с, а чего вы прицепились к Фрайбергу? Возьмите другого добровольца. У вас всего одна нейрозапись?
— Такого качества — одна. И потом, мы пробовали другие. Согласно данным последних опросов, наша «песочница» полностью воссоздаёт Территорию, по крайней мере, исследованные области. Испытуемые не замечают никаких отличий. Но попытки расшифровать нейросканы пяти минут до шока пока безрезультатны. А прямая передача приводит всё к тому же — к гибели добровольца.
