Мы съехали с шоссе. Огромная неоновая вывеска соблазнительно вещала:
У Ивана. Бургеры. Рёбрышки. Мороженое.
Да, да, это то, что нам как раз и нужно. Полицейский джип исчез вдали.
Мы завалились к Ивану. В белоснежном фартуке среди огромных жаровен стоял сам Иван, готовый удовлетворить все наши вкусы.
— Одну пиццу, пожалуйста, со всем что есть, кроме анчоусов, таких маленьких рыбок, знаете ли, вроде килек. Э… и самую большую субмарину, со всем что есть. Ребята, что пить будем? Да, всем по апельсиновому соку. Мы смешаем его с водкой и заберём к себе в лимузин.
В одну секунду всё кругом преобразилось, завертелось, засуетилось. Принимая заказ, он, внимательно разбирая наш акцент, с подозрением нас разглядывал — группа длинноволосых парней, ворвавшаяся в его ресторан. Странно. Да ещё и одеты в одинаковые костюмчики. Очень странно.
Мгновенно все места были заняты, и мы замерли в ожидании своих заказов. Большой Час Чандлер водрузил свой каркас за главный, по–видимому, стол, сев спиной к Ивану. Джон Стил сел лицом к нему, ногу закинув на край жёлтого стула. Джонни машинально наклонился и пустил ветры, неожиданно для всех, потому что раньше мы не замечали за ним этого свойства, и как взбесившийся слон, он рванул через всё помещение. У Ивана от удивления чуть не вывалилась челюсть, и, будто какой–то злобный шутник руководил этой неразберихой, он подумал, что это у Часа не сработал шлюз.
— Ты, маленький грязный ублюдок, — закричал он на Часа во всю мощь своих лёгких.
И я подумал, «О, нет, только не опять». Час обернулся и перед своим изумлённым взглядом обнаружил дуло огромного винчестера.
— Я уже сыт по горло вами, малолетки. Всё, с меня хватит! Убирайтесь отсюда ко всем чертям! — орал он своим ужасным иностранным акцентом.
— Полегче, приятель, это же не я! — пролепетал Час.
Хилтон с Прайсом уже выскочили на улицу, Джонни проскользнул вслед за ними их уже, как говорится, и след простыл. Иван всё ещё держал своего монстра прямо перед лицом Часа, затем сделал им медленный жест в сторону двери.
— Пошёл вон. У меня от вас одни неприятности.
Час предательски ретировался, оставив меня наедине с Иваном. Вы, конечно, понимаете, никакой вины за собой я не чувствовал. Воздуха я не портил, а парень которого обвинили в этом, не был вовсе тем, кто забавляется этим в общественных местах. Для всех нас это был неожиданный конфуз. Нелепая вещь направлять ружьё на человека по нечаянности испортившего воздух.
