Я встретил Хилтона уже с другими двумя цветными красавицами. Он их, похоже, подцепил на вечеринке, устроенной в честь Кассиуса Клея.
— Хилтон, — сказал я, — где ты всё время находишь этих восхитительных птичек?
Только что я провёл вечер с Дороти и Мэри. Теперь же предстоял ещё один замечательный вечер с ослепительно коричневыми крошками. И мы, вчетвером, отправились в Деревню. В Медном рельсе мы встретили Боба Дилана. Мы профланировали к нему поздороваться. Боб глаз не мог оторвать от той, с которой был я. Вот уж не думал, что он так на неё западёт. Сначала о Бобе никто ничего не говорил, как об одном из фолк–певцов, который написал несколько неплохих песен. Но затем по миру среди молодёжи проснулся интерес к нему: «Эй, я думаю, это тот самый Боб Дилан, парень о котором говорят Битлы, и тот самый, который записал «Дом восходящего солнца» до Animals».
Когда поклонники стали ходить за ним толпами, он просто не мог в это поверить. Это его удивляло, это беспокоило его. Он проскальзывал в свой лимузин и спешил удалиться. Мы его долго не видели, с тех пор как он стал таким популярным.
Мы встречались с ним, мимолётно, то в Ундинах, в «Медном рельсе». Но в английской прессе, вы, наверное, уже читали, что я отлично знал его. Дилан тоже про это читал, прежде чем приехать к нам в Англию, и искренне верил, что это правда. Но совершенно очевидно, что ему не вполне симпатичен был такой поворот, в чём я скоро убедился.
Эта провокационная статья была напечатана в одном из музыкальных изданий, по–видимому с единственной целью — привлечь внимание к тиражу: «Я и мой лучший друг, Боб Дилан, со слов Эрика Бёрдона». Он оказался настолько глуп, что поверил, что я мог сказать такое. Так что отношения между нами заранее уже были испорчены. Вопреки его способности писать о «вселенском опыте человека», он, по существу, был сыном рабочего класса, очень проблемной части населения, чтобы растопыривать пальцы. Он безумно остро чувствовал несоответствия нашего мира, и его природная интеллигентность не позволяла в открытую проявлять неприязнь, он осторожничал во всём, своего рода паранойя. Но мне он нравился как музыкант, и я с радостью встречал каждую его новую пластинку. Я ждал только удобного случая, чтобы познакомиться с ним по–настоящему.
Поэтому посчитал встречу в «Медном рельсе» не подходящей и быстро увёл свою девушку в другой клуб, где выступал Молния Хопкинс. Старик Молния был в ударе, аудитория принимала его хорошо, но моей девушке он не понравился. Он ей быстро наскучил:
