— Ты оказался совершено прав — они великолепны.
Затем утиной походкой развернулся лицом к публике — она неистововала. Последний его концерт состоялся в Лондоне, публика требовала его снова и снова, требовала сладкого. Тэды в своих лучших шмотках, их подруги — как с картинок модных журналов, все вызывали своего рок–н–ролльного идола. Все словно обезумели. Они не давали уйти ему со сцены. На балконе подростки начали бить плафоны, свет погас, а девчонки стали спрыгивать прямо вниз на публику, находящуюся в партере, крича: «Ещё! Ещё! Ещё!» Продолжая вопить, ринулись на сцену и танцуя окружили Чака, но надо отдать им должное, они не помешали ему продолжать играть. Помню, оглянувшись, увидел обеспокоенные лица Дона Ардена и Питера Гранта. Совершенно очевидно было, что они уже подсчитывали суммы нанесённого ущерба и как много с них запросит администрация театра.
Под конец Чак своей утиной походкой подошёл к краю сцены и крикнул Питеру Гранту:
— У вас хватит денег на всё это?
— Нет, не думаю, — покачал головой Грант.
Он вернулся утиной же походкой на сцену и продолжил игру ещё одной вещью. Сказать, что аудитория сошла с ума — это ничего не сказать. Он снова прошёлся утиной походкой через всю сцену и снова крикнул Гранту:
— У вас хватит денег на всё это?
Питер снова покачал головой и улыбнулся. Не прекращая идти утиной походкой, Чак отключил свою гитару и спустился вниз в ожидающий его на улице лимузин, который отвёз его в гостиницу, где он, возможно, вытянув уставшие ноги, насладился чашечкой английского чая, в то время как беснующаяся публика продолжила разносить театр на куски.
Чак на удивление хорошо разбирался во всех бумагах и хитросплетениях деловых взаимоотношений. Годы, проведённые в тюрьме, сделали его очень осторожным и разборчивым в выборе агентов и импресарио. Помню, перед одним из выступлений Дон Арден и Питер Грант стояли на коленях под дверью его уборной, умоляя скосить им один единственный фунт. Чак был неумолим и требовал оплаты вперёд, в то время как публика рвала театр на части. Поговаривают, что даже кто–то стрелял из пистолета, что совершено необычно для такого города как Лондон. Прибыла полиция со своими дубинками — сплошное месиво.
Чак был непреклонен, холоден к мольбам, когда касалось денег. Я зашёл к нему на последнем нашем выступлении и застал пакующим свои гитары и костюмы.
— Мистер Берри… — постучавшись, вошёл я к нему. — Чак…
— Да, что случилось, сынок, — обернулся он и заулыбался мне.
