В конечном итоге она, совершенно голая — а её вещи остаются висеть, лежать там, где упали или повисли, пока она раздевалась. Она усердно отрабатывала всё, чему её учили прямо перед нашими расплывшимися мордами, и было совершенно очевидно, что ей здесь не хватает места. И чего не миновать, то и случилось: танцуя и ища себе пространства, она попадает на сцену. Бедный Крис! Глаза его закрыты, и поёт он в этот самый момент как раз: «Крошка, не покидай меня», а за его спиной показывается наша распутная блондинка, совершенно голая, если не считать туфель на высоченных шпильках. Её розовые сиськи вздрагивают и раскачиваются в такт волнообразным движениям её рук, все ребята тут же собираются и подхватывают её ритм, тихо подпевая хором Крису, а публика, что тут можно сказать? У публики просто поврзывались сердца. Жестокая шутка. Бедняга Крис. Но если бы Фарлоу был с нами в артистической, а не на сцене, он первым вляпался бы.
Хорошо запомнились три волшебных вечера, прошедших в клубе Фламинго. Те три вечера, когда между американцами и растаманами прекратились на время всякие споры из–за женщин, или территории.
Одним из таких вечеров мне поручили сопровождать Нину Симон.
Она хмуро посмотрела на меня:
— И, Эрик, это что, шутка? Ты же собирался мне и моим друзьям показать Лондон, так?
Но попав во Фламинго, согласилась, что, будучи проездом, она смогла всё же совершить увлекательное путешествие. Самые сливки лондонского общества собрались в этой берлоге посмотреть лучшие британские ритм–и–блюзовые коллективы. Там же видел пару вечеров Джорджа Харрисона, укрывавшегося от битломании и утоляющего ностальгический голод по временам Гамбурга. И в конце всех этих «Ночных бдений» невероятное ощущение всплывало из темноты этого клуба. Ночь на воскресенье проходила, снаружи светало, веяло утренним холодом, свежий ветер гонял мусор по улицам Сохо. Я шёл в первый же газетный киоск, брал свежий номер, заходил в индийский ресторанчик, шёл домой, забирался в постель и спал всё воскресенье. Вот такие выходные во Фламинго.
Теперь у меня не было никаких сомнений. Музыкальные коллективы хлынули в Лондон, и я ими был совершенно очарован. И хотя я по–прежнему питал глубокие чувства к мисс Колкер, я сделал выбор. Я предпочёл жизнь скитальца.
4. Мы становимся командой
Мы накрепко осели в Лондоне, он для нас стал родным домом. А Ньюкасл? Не более как местом для нанесения визитов, когда, конечно, у нас выдавалось свободное время. Ронан О'Рейли сошёл со сцены, уступив Майку Джеффери место импресарио Animals, разрулившему дела так, что с группой был заключён контракт со звукозаписывающей компанией. Синий наш Коммер вдоль и поперёк исколесил Объединённое Королевство с Таппи Райтом, нашим штурманом. Некоторые концерты проходили легко и нас тепло встречали. На некоторых, публика разделялась, женская половина нас боготворила, обожала, мужская — ненавидела, встречала лютой завистью, а некоторые выступления были похожи на Мерипорт в Камберленде. Вы, должно быть, спросите, что мы можем понять за минуту, как появляемся в дверях? А вот что:
