Предстояли японские гастроли. Я с удовольствием вспоминал первое своё посещение земли восходящего солнца, но эти доказали, что не всё так хорошо, как хотелось бы. К моему удивлению в аэропорту нас встретил человек в сером костюме и с белыми перчатками на руках, который, как оказалось, намеревался сразу с поля отвезти нас на пресс–конференцию.
— Э, так это мистер Биг, — сказал Зут Мани, ещё не отдышавшись, когда прибыл этот человек, посланный агентством.
Кевин, наш импресарио, пожал руку мистеру Бигу, который и пригласил нас в свою страну. Ростом он был пяти футов, добавьте сюда жёлтую кожу и зловещую улыбку. Улыбаясь, сверкал он золотым зубом. Что–то в нём было пугающее. Я приготовился к худшему. Тем не менее, я всё же надеялся, что гастроли протекут спокойно, раз с нами поехал Терри МакВей, в качестве роуд–менеджера.
Три дня скучнейших, утомительных интервью, наконец, прошли, и мы стали готовиться к первому нашему выступлению этих японских гастролей. Осака. Мы приехали на место в новейшем, делающим 100 миль в час, скоростном поезде. Концерт прошёл, как один оборот стрелки часов. Отличное получилось шоу. Таким началом мы все остались довольны. Аудитория аплодировала, как принято в Японии, достаточно сдержанно, но могу сказать, им понравилось. Всю следующую неделю мы мотались из Токио, на разные большие, хорошо организованные концертные площадки.
Все под впечатлением японской обходительности и манер, так, одним вечером, в конце нашей первой гастрольной недели мистер Биг пригласил нас на обычную в таком случае обжираловку. Вся наша группа полным составом и сотрудники агентства принимающей стороны, уместились за огромным продолговатым столом в одной из задних комнат лучшего Кобе–стек ресторана, находящегося на Гинзе, одной из главных улиц Токио. Мистер Биг в своём костюме из ткани, которую здесь за чрезвычайную прочность и мягкость зовут акульей кожей, сел в конце стола и потирал руки, от удовольствия его лицо ещё более расползлось, оставив от глаз одни щёлочки. Обожравшийся сметаной котяра. Он посмотрел на меня и, слегка кивнув, произнёс:
— Сегодня вечером, Бёрдон, сынок, Нам предстоит большая работа. Мясной кобе, а?
Я тоже улыбнулся, кивнул ему и сказал:
— Да, конечно.
Я оглядел присутствующих — сияющие как баклажаны лица, и радостные возгласы при виде полдюжины японских красавиц, вносящих столовые приборы и закуски. Белоснежные накрахмаленные салфетки, как детские слюнявчики, были всем нам повязаны нежными японскими ручками, владелицы которых, как мы скоро к нашему нескрываемому удовольствию расселись рядом с каждым из нас и стали готовить кобе–биф прямо на столе перед нашими изумлёнными взорами, для каждого в отдельности! Волшебная страна, настоящий мужской рай!
