Сказал и ушёл. Ушёл, пожав им всем руки. Трудно мне было им сказать всё это, но поступить по–другому я не мог. Этого требовало от меня моё внутреннее чутьё.
Получил письмо от одной подруги. Я познакомился с ней в Сакраменто. Теперь она жила в Сан—Франциско.
«Не поверишь, что здесь происходит, — писала она. — Приезжай, это надо видеть, прежде, чем будет слишком поздно. С любовью, Джуди Вонг».
Прыгаю в первый же самолёт и лечу в Сан—Франциско. Когда я там был в последний свой приезд, то была земля битников и холодного джаза. Только приземлился мой самолёт, сразу увидел произошедшие изменения. Даже в аэропорту молодёжь вся в цветастых одеждах, сандалиях на босу ногу, индейских головных повязках. Всюду длинные волосы и раскрашенные лица.
А вот и жёлтое такси. Протягиваю клочок бумаги юному длинноволосому «уродцу» за рулём. Взглянув на адрес, бросает мне через плечо, повернувшись ко мне лицом:
— Откуда прилетел?
— Из Лондона, — отвечаю, — через Багамы.
— Из музыкального бизнеса? — продолжает интересоваться.
— В точку, — отвечаю.
— Будешь играть в городе?
— Нет, просто осмотрюсь. Хочу отдохнуть. Моя подруга пишет, тут многое изменилось.
— Ну, значит, она тебе ничего не сказала, многое здесь только начинается, здесь много новой музыки, она нарождается прямо у нас дома, во Фриско. Прямо- таки на глазах у всех, тебе понравится. Особенно, если торчишь на старом добром блюзе и буги. Хочешь, довезу тебя до Билла Грэма в Филморе, это немного дальше, за старым Хайт—Ашбери. Слышал там сегодня вечером собираются играть джем. Старший Брат и Держатели Акций, Кантри Джо и Рыба — выступают сегодня в Филморе. Мой тебе совет — обязательно сходи туда.
— О, уверен, моя подруга уже всё продумала, как занять меня этим вечером, — отвечал я. — Спасибо, буду иметь в виду.
Вскоре мы миновали Кэндлстик–парк и необъятное скопление домиков Нового—Мира. Неожиданно шоссе окончилось и привело нас в самый центр Сан—Франциско.
Такси остановилось по адресу, написанному на клочке бумаги у небольшого дома, неподалёку от доков. Джуди жила с Крис Брукс, хорошо сбитой, ясноглазой, круглолицей, остроносой, весёлой и общительной женщиной с двумя детьми, оставшихся от её бывшего мужа, какого–то джазового музыканта. Невысокая, радушная, всегда улыбающаяся, восточная красавица, Джуди — очень тёплый человечек.
Дом пуст. Прохожу весь его, насквозь. Удивляюсь, где девушки? Ладно, думаю, скоро вернутся. У меня с собой была пара долларов, и я решаю пройтись, осмотреться. Набережная должна быть где–то совсем близко. На Рыболовецком причале нашёл английский паб, торгующий гинессом и свеже–сваренным пивом. Как тут устоять? Остаюсь, заказываю полпинты. Великолепно. В противоположном углу сидит длинноволосый блондин с индейской банданой на голове и жуёт из бумажного пакета, полного рыбы и чипсами. В руке полпинты гинесса. Его глаза — то в пакет, то на меня. Покончив с пакетом, встаёт и, вытирая на ходу жирные пальцы о свои джинсы, направляется прямо ко мне. Со стуком ставя свою кружку на соседний со мной столик, говорит:
