Племя | страница 46
Стало очень тихо. Спорщики уставились друг на друга. Наконец испанец повернулся ко мне и спросил очень вежливо, как по писаному: «Не соблаговолит ли благородный сеньор взять этот шлем в свои руки и защищать его ценой чести моей семьи, а также своего доброго имени?» Я, не представляя, как долго нужно быть знакомым с человеком, чтобы заступиться за него в пьяной драке, тем не менее согласился. Друг передал шлем мне. Теперь я стоял в круге лицом к лицу с тремя пьяными марокканцами, а приятель отошел к барной стойке и заговорил с барменом. Сцена была похожа на чопорное заседание уголовного суда.
Через минуту бармен выпрямился, вытащил откуда-то снизу кувшин красного вина с завинчивающейся крышкой. Стояла гробовая тишина, и всё как-то замедлилось, как будто все мы разыгрывали давно придуманные роли. Мой друг подошел с кувшином к нашему абсурдному кругу и наполнил шлем красным вином. Помню, как жидкость коснулась моих пальцев и окрасила их в красный цвет. Затем с невероятной торжественностью испанец подставил одну руку под шлем и велел его отпустить. Потом он обратился к самому агрессивному из своих противников: «Ты гость в моей стране. Пей первым».
Тот принял шлем и сделал несколько глотков так, что вино потекло по шее. Затем он передал шлем дальше. Каждый из парней отпивал и передавал этот своеобразный кубок другому. Я тоже приложился, когда очередь дошла до меня. Шлем переходил из рук в руки, пока не опустел. Тогда бывшие спорщики пустили по кругу кувшин с тем же красным вином. Довольно скоро в нем тоже показалось дно, и его заменили. Остальные посетители вернулись к выпивке и своим разговорам. Меня тоже в них втянули. Приблизительно через час я оглянулся. Все пятеро стояли в кругу обнявшись и распевали песни на двух языках. Шлем валялся, забытый, под столом.
Мне нравится, как этот случай показывает сходство между мужским спором и мужской дружбой. Как будто два проявления одного и того же качества. Просто измени пару деталей, и, вместо того чтобы драться, мужчины объединяются. В общности кроется огромный потенциал, главное – убедить людей, что сотрудничать полезнее, чем конфликтовать.
Однажды я спросил ветерана войны: кого бы он больше хотел иметь – врага или еще одного близкого друга? Он посмотрел на меня как на безумца и ответил: «О, врага, это сто процентов! Точно говорю. Друзей у меня и так полно. – Тут он ненадолго задумался. – Хотя со всеми лучшими друзьями я дрался, и дрался не на жизнь, а на смерть. Мы всегда были пьяны, когда это случалось… нет, но ты подумай…» Он покачал головой, как будто ему и самому в это не верилось.
