– Двадцать два года.
– А мне тридцать. Но я не это имела в виду. Есть столько вещей, которые нас разделяют: длина, высота, ширина… Но хуже всего быть разделенными временем… – Она надолго замолчала, погрузившись в задумчивость.
Тихий звон гонга из дома внизу заставил их встать.
За ленчем Макфарлейн наблюдал за Морисом Хоуортом. Тот, несомненно, был безумно влюблен в свою жену. В его глазах читалась безоговорочная, радостная преданность пса. Макфарлейн также отметил ее нежность к нему, с оттенком материнства. После ленча он откланялся.
– Я остановился внизу, в гостинице на день-другой. Можно мне прийти и повидать вас еще раз? Может быть, завтра?
– Конечно. Но…
– Но что?
Она быстро провела рукой по глазам.
– Не знаю. Мне… мне показалось, что мы больше не встретимся, вот и все… До свидания.
Макфарлейн медленно пошел вниз по дороге. Помимо его воли, ему казалось, что холодная рука сжимается вокруг сердца. Конечно, дело было не в ее словах, но…
Из-за поворота вылетел автомобиль. В последний момент Макфарлейн распластался, прижавшись к живой изгороди… и как раз вовремя. Странная сероватая бледность разлилась по его лицу.
– Боже, мои нервы никуда не годятся, – пробормотал Макфарлейн, проснувшись на следующее утро.
Он хладнокровно перебрал в памяти события вчерашнего дня. Автомобиль, короткая дорога до гостиницы и внезапно возникший туман, из-за которого он заблудился, зная, что недалеко оттуда находится опасная трясина. Затем колпак дымовой трубы, который упал с крыши гостиницы, и запах гари ночью, источником которого был уголек, упавший на каминный коврик. Во всем этом не было ничего особенного! Совсем ничего, если бы не ее слова и эта глубокая, ничем не подтвержденная уверенность в его душе, что она знала…
Макфарлейн сбросил одеяло в неожиданном приливе энергии. Он должен пойти наверх и повидать ее, прежде всего. Это разрушит чары. То есть если он благополучно туда доберется… господи, какая глупость!
Он почти не мог есть за завтраком. В десять часов Макфарлейн уже двинулся вверх по дороге. В десять тридцать звонил в звонок. Тогда и только тогда он позволил себе долгий вздох облегчения.
– Мистер Хоуорт дома?
Ему открыла дверь та же старая служанка, что и вчера. Но ее лицо было другим, оно исказилось от горя.
– Ох, сэр! Ох, сэр! Значит, вы не слышали?
– Чего не слышал?
– Мисс Элистер, милый ягненок… Это был ее тоник. Она принимала его каждый вечер. Бедный капитан просто вне себя, он почти обезумел. Он взял с полки не ту бутылочку в темноте… Послали за доктором, но он опоздал…
