В рюкзаке лежали бутерброд и вода — остатки горе-пикника. Анна очень хотела есть, но решила пока экономить. Она все еще надеялась, что ее найдут. Но и понимала, что уже вечер, телефон показывал восемь, на улице в это время начинало темнеть. Ночью никто искать не будет, значит, придется ждать утра и ночевать на холодной земле. А если ожидание затянется еще на день, то еду и воду лучше сохранить.
От усталости и гнетущей темноты хотелось спать, по ощущению казалось, что уже глубокая ночь. Анна долго боролась с дремой, но, будто по щелчку, провалилась в липкие сновидения и, казалось, вечность бродила по краю сознания.
Всплывали старые воспоминания: учеба в школе, знакомство с Никитой, институт, ухажеры, работа фотографом, потом болезнь папы.
Анна вспомнила вечер, когда видела родителей последний раз. Отец был худ и бледен, как всегда: белая почти прозрачная кожа рук, синеватые ногти, серые губы. Ему нельзя было волноваться, телевизор он не признавал, в основном читал и гулял на природе. Сердце его стало подводить после сорока, но слишком сильно придавило пару лет назад. Тогда он попал в реанимацию и почти два месяца пролежал в больнице, а на лечение ушли все накопленные средства.
В день отъезда отец отдыхал в саду. Анна фотографировала панораму реки за балкой, а мама возилась на кухне с ужином. Стол накрыли на улице под навесом.
Было так спокойно и хорошо, будто перед бурей. Они долго наблюдали, как садится солнце, и небо окрашивается в пурпурно-золотистый. Мама тогда наложила Анне с собой целую сумку пирогов, пожелала удачи в командировке, а отец бросил вслед «береги себя», но также привычно не приблизился к ней и не обнял. Ей всегда не хватало его тепла.
Савина вспомнила, как обернулась на пороге и посмотрела на родительский дом, словно последний раз. Уже тогда грызло неприятное предчувствие внутри, но Анна отогнала его, успокоив себя, что это обычное беспокойство перед поездкой.
Проснулась от резкой боли. Затекла нога и судорога свела ягодицы. Она проходила через бедро, голенище и заканчивалась острыми иглами в пальцах. Савина попыталась встать. Левой ноги словно не было, из-за чего тело накренилось, и Анна упала навзничь, врезавшись лбом во что-то твердое, наверное, выступ в стене. Полная темнота — телефон Димы разрядился. Остался последний источник света в сумке.
Что-то теплое защекотало лоб, побежав по переносице. Оно обогнуло крылья носа и зализалось на губы. Соленое. Анна повернулась на бок и стала нащупывать рюкзак. Включила телефон, запустила фронтальную камеру. На лбу выделился длинный порез, лицо испачкано землей и кровью. Но сейчас ей было уже все равно как она выглядит и что чувствует. Все тело один сплошной кусок льда и жмут боли. Остатки гордости и привычки быть чистюлей трепыхались крошечным насекомым на задворках сознания.
