. В мае 1973 г. Брежнев посещал Бонн: на званом ужине генсек упомянул о жертвах, которые принесла война, а Брандт зачитал письмо одного убитого солдата вермахта, сожалевшего о войне и призывавшего к миру. Очевидно, какой–то общий баланс и базис был найден: Брежнев расчувствовался, звучали эмоциональные тосты, в глазах русских гостей стояли слезы
[39].
С распадом Советского Союза ситуация круто изменилась. Наступил звездный час давно почивших генералов — они вновь повели свои броневые армады на восток: только вместо линии «Архангельск—Астрахань» бумажные танковые клинья теперь наступали на полки книжных магазинов молодой Российской Федерации. Жаждущая ниспровержения советских мифов и не слишком требовательная изголодавшаяся русскоязычная аудитория оказалась благодарным потребителем. Книги быстро раскупались. Всплеск интереса был объясним: при советской власти подобная «неподцензурная» литература (даже несмотря на тиражи) широкой общественности была малодоступна или недоступна вообще. Мемуары немцев, пусть и написанные 30–40 лет назад, открывали что–то совершенно новое, иное по сравнению с заезженными, отлакированными и несколько раз переписанными «воспоминаниями и размышлениями» высших командиров РККА.
Побочным эффектом такого потока специфической литературы стало то, что часть русскоязычных читателей незаметно для себя впитала тот авторский взгляд, который и породил миф о «чистом вермахте». Германские генералы открылись неискушенному, алчущему знаний потребителю как профессионалы высочайшей пробы, стоявшие во всем сиянии золотого витого шнура своих погон, быть может, лишь в полушаге от победы. Суровые и бескомпромиссные, но в то же время честные и благородные служаки не смогли ее достичь только из–за внезапно нагрянувших чудовищных холодов и из–за недоучки–ефрейтора, заходившегося в истерике и не слушавшего своих всезнающих и премудрых генералов, из–за этого дилетанта, который, к несчастью для них, был главой их государства. Они не совершали никаких преступлений! В легендарной сцене в «17 мгновениях весны» терзаемый перспективами войны генерал, ехавший со Штирлицем в поезде, сформулировал этот взгляд наиболее точно: «Жгли СС — мы воевали».
Хотя уже к началу 2000–х гг. на русский язык было переведено достаточное количество книг, основной темой которых были именно преступления германской армии, «миф о чистом вермахте» оказался достаточно живуч, и его отголоски по сей день находят отклик не только у рядовых читателей военно–исторической литературы, но и у вполне реномированных историков.
