— Возом вперед — оком назад, Анвар Галимзянович! — Назаров так и не понял, что хотел сказать старик.
Алексей присел боком на сиденье, выставив ноги наружу, закурил. В недвижимом воздухе дымок от папироски таял медленно, застывая синей паутиной. Думая о производстве, Алексей сравнивал былые годы и чувствовал большую разницу. Все медленно, но верно затухает, как брошенный костерик без дров. Если раньше радовали людей не только заработки, но и сама жизнь, то теперь на первое место встало рвачество. А о стахановском движении и вовсе забыли. «Чистота-а-а! А где она?! Меня зовут сталинистом… Я не против. Говорят, там все было чернотой покрыто. Верно! И я в этом купался, но патриотизма было больше. Воры сейчас встали на высоту: цеховики, растратчики, несуны — все видно, а сажать некого! Куда ни кинь, все люди у руля. Тьфу ты!» — Алексей вздохнул, посмотрел на наручные часы. Стало ясно, что он опоздал на планерку, да и что он скажет, когда не видел, что сделал Серов на разъезде. Сидеть тут было бессмысленно. Алексей бросил машину и вышел на главную трассу через гряду кустарников. Только он перепрыгнул через кювет, как возле него тормознул грузовичок, загруженный под завязку домашним скарбом. Из кабины выпрыгнул Круглов и, придерживая пустой рукав, удивленно спросил:
— А ты чего тут кукуешь?!
— Ехал в Атамановку… Колесо возле излучины спустило. Я смотрю, ты все же решил своих стариков в Яр перевезти? Скучно им будет там без землицы. Не одобряю я это! Лето бы пережили…
Круглов, блуданув взглядом по шоссе, провел ладонью по небритой щеке, проговорил тихо:
— Камнем обуха не перешибешь, Леха! Годки и мои уж немалые, а Бересенька кончилась… Хлеб возят из Темирязевки. Очужела земля! Вчерась батю с маткой увозил, так они на коленях прощались! До сих пор сердце щемит. То ли делаем?! Власти мягко стелили… Да только спать жестко. Ладно! — и добавил глухо: — Садись в кабинку, а я в кузов полезу…
— Да нет! Я лучше заберусь…
Машина тронулась. Водитель, молодой паренек, недавно севший за баранку газика, вел его неровно. Алексей, дергаясь в кузове, сидя на старинном комоде, поглядывал по сторонам, думал все ту же думу: «Душу вырывают такие переезды! Неужели нам такое предстоит?!» Эти мысли посещали его с того дня, когда узнал случайно о далеких планах Николая Петровича Березина расширить производственные мощности Айгирского завода за счет сноса Бересеньки, ставшей ему родной. От одной этой мысли начинало покалывать сердечко. «Тоже уж годики бегут. Глядишь, скоро и на пенсию!» Обрастали думки всякой всячиной, да и семейные дела туго решаются. А если узнает батя о планах своего сынка, то бури не миновать. «А прав однорукий… Очужела земля!.. Детей бы успеть поднять!.. А потом уж сами отмахнемся…»
