— Чего это она сегодня такая странная? — вполголоса спросила Соня, — оглядывая прямую спину Зои.
— Нашло, видать! — задумчиво ответила Катерина. — А может, к лучшему. Дай-то бог! — она коротко перекрестилась на потемневший деревянный крест часовенки. — А то измучались мы с ней. Особенно батя.
Медленно, раздумывая над своей жизнью, Зоя вошла в воротца, для каждого расхлябанные настежь. Ноги как будто налились тяжестью. И корзинка несносно резала руку. Во всем ощущалась маета. Бабка Говорухина из лесного кордона, сторожившая тут на старости лет каждый день могилку единственного сына, умершего от ран, полученных в войну на поле боя, низко поклонилась ей, сгибая и без того искривленную годами спину, прошла мимо, обдав старческим тленом и восковым ладаном. Но Зоя ее как будто и не заметила. Она глядела впереди себя, а замечала только дорожку, что вела пряменько к могиле мужа…
Только спустя почти два года после гибели Александра Петровича Березина районные власти наконец-то поставили обещанный над могилой памятник: гранитную неотесанную глыбу, привезенную из Каменки с заброшенного карьера, разработанного когда-то заключенными, да и то благодаря стараниям Николая Петровича Березина и Алексея. Грубый и дикий камень, черно вставший рядом с крестами ранее ушедших из рода Березиных, был сродни покойному, прошедшему по жизни нелюдимо, на зонах и спецпоселениях. С лицевой стороны камнерез из Ленинска, приглашенный первым секретарем райкома партии Козыревым, отшлифовал в мастерской пластину, где по настоянию Зои Березиной было начертано резцом:
Березин Александр Петрович
1920–1958 гг.
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей…
Ни звания, ни места, где погиб! Только эти волнующие есенинские строки, любимого поэта зэков, Зоя со слезами на глазах с трудом упросила художника вырезать на камне. Бородатый камнетес, с голубыми глазами и обличьем северянина, еще совсем недавно отбывал тут срок, да так и остался навечно, грустно произнес:
— Мать моя! Мне органы этого не приказывали. Вот полковник, погиб от рук врагов народа геройски… Я вырежу твое, а потом меня за шкварник и опять на нары!.. Договорись, мать, сначала.
— Миленький мой! — Зоя хватала его за руки, большие и жилистые, избитые осколками, как у всех камнетесов. — Я заплачу! И на себя все возьму, если что!
На спор подошел пожилой мастер, с минуту слушал, потом попросил:
— Уступи, Ваня. Многие мы Березина знавали… Да и кто теперь из руководства или из органов притопает на могилку. Только добрый человек! А он смолчит…
