В дороге он поделился со мной парой-тройкой детских воспоминаний. Ослепительно яркое, дразнящее солнце, доброе лицо мамы, громко лающие соседские собаки, колючие кусты малины, руки с запахом мяты, мягкая шёрстка рыжего кота с откушенным кончиком левого уха… Центральная улица — грунтовка, среди рядов поношенных, побитых домов-ветеранов выделяются лишь несколько броско одетых снобов. Новый сайдинг, металлочерепица, пластиковые окна, кованые ворота и обшитый тёмно-зелёным профлистом забор — набор уважающей себя ГОРОДСКОЙ усадьбы. В остальном всё выглядит куда более стереотипно — пьяным, посеревшим заборам не хватает стойкости, деревянные атланты безуспешно пытаются не упасть в грязь лицом, жердины-подпорки их морально в этом поддерживают. Территории частные, не особо обжитые.
Дом, к которому мы подъехали, бабка Наталья отписала Димке в завещании. Со стороны строение выглядело целым, знавало при этом и лучшие годы, — брёвна серые, выщербленные, закрытые ставни щеголяют оспинами облупившейся краски, забор во многих местах покосился. Я предполагал, что у друга есть от калитки ключи, но тот лишь развёл руками, вопрос, мол, решим на месте. Но всё оказалось куда проще — деревянная дверца не заперта.
С противным скрипом она медленно, неохотно распахнулась внутрь участка.
— А я ж тебя, Димка, вот таким помню…
Низкорослый, белобородый дед живёт на нашей улице, на два дома правее; он стал нашим самым близким соседом, уж если не по духу, то по расстоянию.
Остальные дома стоят пустыми, заброшенными. Дед забавный, откликается на имя Никифор, всё время пытается рассказывать какие-то байки из детства, отрочества, юности. Рассказывать умеет, под чай с малиновым вареньем слушать его сельскую, архаичную манеру речи дюже приятно. Старый держит собак, курей, кролей и язык за зубами. Последний факт — его личное утверждение, на деле не проверенно.
А вот куры, точнее петухи — объективно существующая поруха мироздания. Каждое утро эти твари орут на всю деревню, словно их режут; я начал понимать сектантов, что для своих ритуалов пользуют именно этих ублюдочных птиц. Первые дни мы с Димкой прямо вскипали с их концертов, потом, потом привыкли. Ну а чё, забрался в кузов, назовись груздём. Блин, опять грибы.
Ушастый скормил деду легенду — приехали мы на лето, хлебнуть сельской жизни, отдохнуть от городского дыма, это так необходимо Мише и Диме. Дед кивал, вспоминал о том, что знавал Димкину бабку, Наталью Вячеславовну, угощал мальчика Димитрия смородиной, вообще нам почти что родственник. Контакт налажен, раньше жизнь была не то что теперь, небо было голубым, люди добрее друг к другу, в конфетах не было ГМО, да даже слова-то такого богопротивного не было. И доярки.
