— Эмм… мы не так много общаемся — учёба, работа…
— Вы посмотрели номер?
— Да, сейчас, — тема сменилась, я внутренне выдохнул, — Всё верно, — цифры на распечатке и в телефоне сошлись.
— Дело в том, что по данным геолокации, — тёмные глаза участкового трепетно отслеживают мою реакцию, — телефон с этой сим-картой находится где-то в вашей квартире…
Молчание.
— Эмм… Я не знаю, может он его забыл где-нибудь здесь… — суетливо озираюсь, нервно массирую большой палец левой руки.
— Да, такое возможно, — неожиданно легко согласился собеседник, — Михаил, не замечали ли вы странностей в поведении вашего друга?
— Что вы имеете в виду?
— Я не знаю, — участковый прикрыл рот ладонью, зевнул, — Изменения в поведении, неоправданная агрессия, возможно, что-то ещё?
— Нет, всё было как обычно.
— Как обычно, говорите… — пауза, — Михаил, покажите мне, пожалуйста, ваше левое плечо.
Чё?
Нападай!
Бей!
Это лучшая защита, верно? Но саму идею нужно обдумать задоолго до боя; прожевать, прожить, разбудить инстинкты, дремлющие в крови гены поколений яростных, безжалостных хищников.
А когда бой — бей, иди вперёд, наслаждайся, возможно, своими последними, самыми вкусными, вздохами, смотри в лицо смерти. Она красива. Правда… есть ведь ещё одна лучшая защита — активное отступление. Не стильно, не воспето в легендах, пацанчики у подъезда не поймут, осудят, **ки.
“Трус, ссыкун” vs “Я лучше буду 100 раз трусом, чем 1 раз инвалидом”.
Убивать, умирать, или же бежать так, чтобы пятки сверкали, ослепляли (пре)следователей, — правды на всех хватит, фараон врёт, выбор за тобой, за мной. Выбор всегда позади.
— Нет, —
смотрю участковому прямо в глаза, —
Я вам ничего не буду показывать и прошу ПОКИНУТЬ мою квартиру, — телефон скользнул в карман шорт, я инстинктивно сжал кулаки на свободно висящих руках, угрожающе выдвинул грудь вперёд, — Вы пришли ко мне ночью. Разбудили. Устроили форменный допрос, — словно строительный степлер скобы, я злобно выплёвываю короткие, рубленые предложения, вбиваю их в его растерянное лицо, — У меня тоже есть права, и я не обязан потворствовать вашим абсурдным подозрениям.
— Но позвольте, что вам стоит закатать рукав? — недовольный, усталый голос; участковый сбит с толку моим внезапным напором.
— Я сказал, нет, —
обогнув врага, я решительно распахнул дверь, — Прошу!
Напряжённо молчим.
— Мы пришлём вам официальную бумагу, — произнёс парень, — Честь имею! — он развернулся и вышел прочь, чёрными сапогами громыхая по гулкой бетонной лестнице. Провожаю его взглядом, закрываю дверь, словно большой кусок холодца сползаю по ней вниз.
