Митин пошел на крайность, решил взять «на понт»:
– А что, если до завтра деньги не долежат?
– Я так не думаю, – Марина Ивановна сдвинула бровки: – Не хочешь ли ты сказать, что кто-то из наших ребят…
Женька рассеял ее заблуждение одним только вопросом:
– Но ведь однажды деньги уже пропали?
Учительница нервно вздернула руку, сдвинула край рукава и взглянула на часики.
– Восемь часов вечера…
– Не забывайте – мы уже взрослые, – сказала Тася Калинкина.
Из уст этой крохи фраза прозвучала комично. Марина Ивановна улыбнулась, но не сдалась:
– В чем-то вы правы. А сейчас – все по домам!
Старик вдруг резко выпрямился и, взявшись за руль, сказал:
– Кажется, поехали.
И вправду, машины стали понемногу продвигаться вперед. Мы – вместе с ними. Наконец поток машин разогнался и значительно поредел.
– Через пять минут будем на месте, – заверил старик.
Но я от этого заверения только расстроилась.
– На обратном пути расскажете, что было дальше?
– Да что там рассказывать, – между делом сказал он, и я поняла, что рискую не узнать, чем все закончилось.
По прибытии я молниеносно сбегала в кассу театра, купила билеты и вернулась в машину.
К счастью, на обратном пути мы «догнали» еще одну пробку и встали надолго.
Старик продолжил рассказ.
В тот вечер Марине Ивановне удалось отправить нас по домам, но она твердо пообещала, что назавтра мы непременно пойдем в музыкальный кабинет и заберем наши деньги.
Нужно ли говорить, что утром мы все снова собрались в кабинете черчения. Это был первый день новогодних каникул. В школе, кроме нас, сторожа и уборщиц, никого не было.
Ровно ко времени, в девять утра пришел папа Нади Перфильевой и принес с собой все, что было нужно для изготовления макета. Он распределил между нами задания, и дело пошло.
В двенадцать часов дня Марины Ивановны в школе еще не было…
Включившись в работу, мы за три часа отмахали чуть ли не половину макета. Пятеро самых умелых под руководством архитектора кроили белый картон и клеили здание школы. Кто-то сколачивал щит, другие резали стекло для ледяной глади пруда. Самохина укладывала ватный сугроб, Тася Калинкина мастерила новогоднюю елку, а я лепил фигурку конькобежца, который должен был кататься по льду.
Никто из нас не заводил речь о событиях вчерашнего дня. Пообещав никому не говорить о пропавших деньгах, мы все, как один, держали слово.
Марина Ивановна пришла в пять часов вечера. Осмотрев нашу работу, она поразилась:
– Как много сделали!!
Стало ясно: она специально пришла позже, чтобы дать нам поработать.
