— Объявляю перерыв, — доктор Квинзель махнула коллегам. — Нам всем действительно не помешает чашка крепкого чая.
Воинственное настроение Харриет мгновенно испарилось. Она радостно ухмыльнулась.
— Вот это правильно, душечка. Мне Эрл Грей, если не трудно.
— Мне травяной, — Памела явно мечтала провалиться сквозь землю.
Харлин повернулась к Сороке и Мэри Луизе.
— Блестящее, — надулась Сорока, глядя на шею Харлин.
— Хочу сипучку! — заявила Мэри Луиза. — Не хочу плотивный тяй, хочу сипучку.
Харлин посмотрела на санитаров.
— Кто-нибудь, запишите, что нужно. Харриет — Эрл Грей, Памеле — травяной. Для Маргарет Пай воду и побольше блестящих кубиков льда, лимонад для Мэри Луизы — без кофеина, можно виноградный или имбирный эль. А мне зеленый чай. И не скупитесь, не просто по одной чашке.
— Тогда нам придется кого-то из них вести в туалет, — проворчал санитар по имени Оскар.
— Вам за это платят, — высокомерно напомнила Харлин. — Хотя лучше бы с вами пришла медсестра или санитарка. И еще принесите печенья.
— Печенья? — изумленно вытаращился Оскар.
— Тарелку печенья, — повторила Харлин. — Какой же чай без печенья?
* * *
— Вот теперь все культурненько, душечка, — заявила Харриет, когда санитары вкатили в камеру столик на колесах.
Спорить с ней никто не вызвался, даже Памела Айсли сидела спокойно, пока санитар наливал ей травяного чая в кружку, стоящую на широком подлокотнике. Правда, цепь, которая приковывала ее руку, не позволяла девушке поднести чашку к губам, так что ей приходилось неловко наклонять голову, чтобы сделать глоток. С остальными приключилась та же ситуация.
Харлин не сумела скрыть раздражения.
— Неужели нельзя хотя бы немного ослабить цепи, чтобы они могли двигаться? Могли есть и пить без цирковых трюков?
Оскар колебался, и тогда она повернулась к охраннику. Через мгновение тот заявил:
— Делайте, как сказала доктор Квинзель.
Вид у санитаров был неуверенный, но они подчинились.
— Спасибо. Если нам что-нибудь понадобится, я вас позову.
— Как же все культурненько, — проворковала Харриет Пратт, когда санитары вышли. — Я ведь права, душенька?
Похоже, она обращалась к Памеле Айсли, одна из лиан которой свалилась в ее чашку. Харлин собиралась сказать, чтобы она так не делала, но передумала. В конце концов, это ее чашка, и не похоже, чтобы ей это как-то повредило.
Харлин молча пила зеленый чай, предоставив заключенным возможность насладиться моментом. На самом деле ей и самой требовался перерыв, чтобы справиться с чувством вины и ощущением, что без устроенного Харриет представления, ей не хватило бы сообразительности осознать, как должно себя вести. Она так часто говорила о необходимости проявлять уважение к пациентам, но даже не подумала подать чай или кофе в середине дня. А ведь за стенами больницы такой порядок вещей считался совершенно нормальным. Так делали во всем мире. Во всем цивилизованном, мире.
