– Понятно. Особые приметы есть?
– Нет. А, да. Пугливый.
– Хм, – оскалился полицейский. – Трупы обычно не пугаются.
– Что вы! Что вы! Он жив. Просто от шока растерялся и убежал куда-то.
– Куда?
– Я не видел, был без сознания.
– Понятно. Поищем пугливого. А как именно авария произошла?
– На дороге появился неожиданно человек в маске. Выскочил откуда-то. И водитель резко свернул с дороги. Дальше вы сами видите.
– В маске? Как спецназ?
– Нет. Как на карнавале. В маске оленя. Еще с такими рогами широкими.
– Чертовщина какая-то. Не буду это записывать.
– Пишите. Я же говорю.
– Я напишу, что водитель не справился с управлением. Какая разница?
– Это неправда. А должна быть правда.
– Вам померещилось. Я не могу опираться на показания человека на заднем сиденье. Тем более у вас был обморок.
– Голубчик, я не буду с вами спорить. Вообще, я с вами разговариваю, потому что у вас лицо приятное. Если не хотите, не пишите. Напишут за вас. Но я бы посоветовал сообщить руководству, что дело тут не вашего уровня. Пусть пришлют специальный отдел. Вы меня поняли? Повторять я больше не буду.
– Я при исполнении, – нерешительно сказал полицейский.
– Я тоже, – отозвался я с носилок.
– Ну хорошо, только бумажной работы прибавилось.
– Это очень разумное решение. Счастливо, лейтенант. Твое имя я запомнил.
Тем временем к месту аварии слетались мои пчелки – помощники, сотрудники, подрядчики. Мне даже пришлось подписать какие-то документы, как всегда, не читая. От этого на душе становилось спокойнее. Я это делал, пока меня обследовали в машине «Скорой» и пришли к выводу, что мое тело пострадало от времени больше, чем от аварии. Затем приехали также батюшка из части – отец Казимир – и сам полковник Кузнецов. К ним я вышел уже на своих двоих.
– Борис Андреевич! – начал Кузнецов. – Вы нас сильно напугали.
– Не время пугаться, командир.
– Храни Осподь, – буркнул Казимир. – Вас надо в тепло и отпаивать малиной.
– Успеете отпеть, святой отец, – сказал я и пригласил жестом гостей за импровизированный походный стол, тем временем организованный для меня рядом у дороги.
Когда мы сели, я спросил:
– Ну, рассказывайте, что тут происходит.
– Я могу доложить по обстановке и расположению групп, но оценку давать не возьмусь, – сказал Кузнецов, щуря один глаз. – Много всего зафиксировали, но объяснить не можем.
– Давайте по обстановке.
– Скажем так: пока все тихо. Но тишина очень напряженная. У них тут три лагеря.
– У кого?
– У паломников, – с задержкой, оборачиваясь на батюшку, продолжил Кузнецов. – Сами они их называют коммунами, а участников коммун – СВП.
