– Вижу, ты идешь на поправку, – сказал я.
– О, привет! – ответил он, хватая канапе с подноса проходящего мимо официанта. – Знакомься, это Афина. Кстати, я на морфине, поэтому здесь. Никак не мог пропустить это событие.
– Привет, Афина, – я погладил девочку по голове. – Дружище, я рад, что тебе лучше. Но, может быть, по дружбе ты мне скажешь, что ты здесь делаешь? Признаюсь, не знал, что ты религиозен и готов из-за Христа рисковать жизнью.
– Шутишь?! – Лазарев искренне засмеялся. – При чем тут это? Что, ты думаешь, тут происходит?
– Что? – спросил я.
– Предположи, – он хитро улыбнулся.
– Не знаю. Тебя чуть не убили. Военный переворот?
– Что за глупости? Меня так просто не убьешь. – Он отпил добрый глоток шампанского. – Аукцион, мой друг. Тут идут торги. Ты же знаешь, что вся моя жизнь – это слияния и поглощения. Тут вот-вот состоится крупнейшая сделка нашей эпохи.
Слова Лазарева, несомненно, имели смысл. Ну, по крайней мере, они объясняли его появление. А также проливали свет на нахождение в зоне форбсов из Штатов, Саудовской Аравии и Китая.
– И ты был готов лишиться жизни из-за торгов? – не отступал я.
– Когда занимаешься бизнесом по-настоящему, Боря, ты готов всегда и на все. Посмотри на Шуи. Думаешь, раз он сейчас, говоря с Мухаммедом, улыбается и ест канапе, он не готов палочкой от канапе заколоть его насмерть? Обычный человек нет, а Шуи готов. И Мухаммед готов.
– Но он этого не делает, – сказал я.
– Ну конечно. – Лазарев облизал пальцы. – Потому что это ему не нужно. Зачем ему это делать?
– Да, действительно. – сказал я.
– Но, знаешь, еще ведь совсем рано. Может быть, к вечеру… – Он снова засмеялся и отпустил Афину на пол.
Она встала на ножки и побежала в сторону группы, где стояла Армстронг.
– Прости, а кто и что сегодня продает и покупает? Ты же в деле? – спросил я, провожая девочку взглядом.
– Как всегда, – сказал Лазарев, – я и Мухаммед вложили деньги в одну компанию. А Шуи хочет ее купить.
– I Star Water Corp., вероятно? – сказал я.
– О! – улыбнулся Лазарев. – А ты осведомлен. Но, знаешь, не рассказывай. В нашем деле главное – никому ничего не рассказывать. Это всегда очень плохо отражается на цене.
Я задумался. Как же все-таки мне всего этого не хватало всю последнюю неделю! Разговоров о цене. Я снова почувствовал, что все обретает смысл. Моя жизнь обретает смысл. Гоняться за сумасшедшими маньяками-учеными, которые с упорством, достойным лучшего применения, пытаются нарушить святое – природу человека. Спорить с религиозными фанатиками, а еще хуже с людьми, которые на твоих глазах становятся фанатиками и идут на верную смерть. Допрашивать тех, кто лжет тебе в лицо не ради чего-то, а просто потому, что ему кто-то спас жизнь. Выпивать с отчаявшимся слабым человеком, приученным выполнять приказы, но не верящим в них и не способным снять погоны. Играть в шпионские игры, мельтешить под ногами у политиков и военных. Ненавидеть придворных лицедеев, пытаясь уловить хоть что-то разумное в их бредовом лепете… Боже, как мелко и бессмысленно все это казалось рядом с понятным без слов языком старых добрых денег.
