То же самое спросил сына и Аженор.
— Зачем ты ее прогнал? — спросил он.
— Затем, что она мне начинает всерьез нравиться, отец, — ответил уже без всякого ерничества Клементину. — А для меня сейчас самое опасное — влюбиться. Особенно в такую!
Клара ехала домой, и на сердце у нее было все так же тяжело и безрадостно. По дороге она заехала к Анжеле, все рассказала ей, но никакого облегчения не почувствовала. Анжела всегда советовала ей одно: расстанься с этим человеком. Она невзлюбила его с первого взгляда. Она не доверяла ему и пророчила Кларе одни неприятности. Да, конечно, неприятностей было хоть отбавляй, но они были совсем другими, чем предполагала Анжела, которая видела в Клементину преступника, а Клара чувствовала, что он очень добрый и хороший человек, вот только запутался и никак не может выпутаться. А в чем он запутался? Кто его запутал? Клара не могла этого понять. Но пыталась.
Слова, тон Клементину ее обижали, но не обманывали. Она видела, знала, что он к ней неравнодушен, и не могла понять, почему он так яростно борется со своей привязанностью. А ведь Клара была так нежна с ним, так преданна. Вряд ли она чем-нибудь обидела его или оскорбила. Ну а если все-таки обидела?
Клара принялась перебирать в памяти историю их знакомства. Вспомнила лазарет, осунувшееся лицо Гильерми на подушке и у его постели Клементину в халате медбрата. Ее сразу приковали к себе его полуприкрытые веками выразительные черные глаза... Потом они шли рядом по коридору, она задавала вопросы, хотела узнать поподробнее о состоянии Гильерми, и он охотно отвечал ей... Тогда она приняла его за санитара, постоянного служащего лазарета, и только потом узнала, что он оказался там случайно, просто подрабатывал. Но зато она сразу почувствовала, что он ищет повод, чтобы случайная встреча превратилась в знакомство, и ее это почему-то взволновало. Их тяга друг к другу была взаимной и ощутимой, она возникла сразу. Так что же случилось потом?
Клара поставила машину в гараж и вошла в холл, продолжая искать ответ на мучившие ее вопросы. Она была настолько погружена в свои мысли, что даже не сразу заметила царившую в доме панику.
— Гильерми сбежал! Сбежал Гильерми, — наконец услышала она и остановилась как вкопанная.
Перед ее глазами вновь возникло исхудавшее юношеское лицо — белое, белее подушки. Но сейчас белее полотна была Марта. Она кинулась к Кларе, чтобы поделиться своей бедой, и торопливо принялась рассказывать.
