». Спасибо, но предупреждение опоздало. Вчера надо было.
Старые, могучие каштаны и липы. Листья каштанов уже побило ржавчиной по краям. Марго пошла вдоль невысокой решетки, разглядывая тех, кто гулял по дорожкам у пруда. Они на нее совсем не обращали внимания, как будто она глядела сквозь стену. Мальчик сосредоточенно учится ездить на электроскейте, тренирует равновесие и нажим стопы (и почему, интересно, ты не в школе, юный инфринджер? Вот так и начинается: сначала уроки прогуливаем, потом от армии косим…). Чернокожий красавец с дредами нежно поправляет дреды на голове у белой подруги. К фонарному столбу прилеплен лист:
«КОТ!!! В миру примерно год. Дрессурой не замучен, но к ящику приучен. И стол, и стул хорош, возьми его кто хошь».
И фотография полосатого Кота на чьих-то джинсовых коленях. Сколько поэтов в Москве, аж плюнуть некуда. Одна Марго не поэт.
Сквер кончился, на углу кирпично-красного дома открылась дверь, из которой запахло кофе и плюшками. Кофейня «Маргарита», ха! Дальше началась скука: магазинчики винные, цветочные, подарочные, бутики, деловые центры, банки, шикарные безымянные конторы «кому-надо-тот-знает» с чугунным литьем у подъезда и тонированными стеклами в окнах… Всё гладко оштукатуренное, покрашенное в приятные цвета и, как Марго усвоила с детства, абсолютно ненужное им с матерью, кроме, может, аптеки и продуктового магазина. Но есть Марго не хотела, а лекарства от призыва в аптеке не купишь.
Справа опять потянулся парк, но уже реденький, неухоженный и за высоким забором из чугунных прутьев. По тротуару впереди идут девочка с белой косичкой, ее мама или бабушка. Одинаково шагают ноги в черных брюках. Голос девочки, немного слишком громкий, немного странные интонации. «Мы вмефьте и не ффоримся, значит, все хорошо. Правильно я фказала? — Правильно», — у мамы голос хрипловатый от усталости, но ласковый.
Направо переулок, вдоль проезжей части тянется широкий газон, и на нем, как на стрелке посреди реки, цоколь памятника. Колонка, увенчанная семисвечником, а над ней маленький человек в широком и длинном сюртуке молча всплеснул руками — левая воздета к небу, правая сердитым взмахом ладони указывает вниз. («Господи, Ты видишь это, или Тебе показать?!» — как говорил учитель физики в школе, Борис Ефимович, когда проверял контрольные.) Внизу, на площадке из полированного гранита, уютно поджав колени, спит другой человек, живой, — потрепанный, краснолицый, в теплой одежде. Посмотреть, кому памятник, Марго забоялась.
