Несколько секунд спустя тело Жервеса Масбери ударилось о землю в каких-нибудь полудюжине ярдов от места, где мы стояли.
Казалось, в первый момент никто не мог найти слов, чтобы высказать мысль, одновременно озарившую всех. Затем Антея Кэмлот обвиняюще крикнула Гектору, все еще стоявшему с луком в руке с видом ошарашенного, испуганного ребенка, разбившего ценное украшение:
— Вы его застрелили!
Диана сказала каким-то бодрым материнским голосом:
— Не надо истерик. Ну, конечно же, Гектор не мог его застрелить.
Томас Прю неотрывно смотрел на тело, лицо его исказилось ужасом, губы шевелились. Должно быть, какой-то перенесенный в детстве шок, зрелище крови и раздробленной кости и сделали его пацифистом.
Генри наклонился над телом, будто пытаясь поднять его голову к себе на колени. Потом сказал бесцветным голосом:
— По-моему, сломана шея.
— Я всегда ему говорила, что эта платформа ненадежна, — сказала Антея, вглядываясь в верхушки деревьев. Сотни грачей, с шумом и криком вылетевших из крон, когда падало тело, начали потихоньку возвращаться.
Я вышел вперед и положил руку на плечо Генри. Я чувствовал, что он дрожит. Мы вместе смотрели на то, что осталось от Жервеса. Лицо его приобрело какой-то сине-розовый оттенок. Сердце мое дрогнуло. Это было уж слишком, слишком гротескно и неправдоподобно.
Я наклонился и понюхал его губы. Затем нашел в траве в нескольких ярдах от тела то, чего никто не заметил в момент трагедии, — осколки упавшей с дерева бутылки из-под лимонада. Я поднял один из них. От него доносился тот же запах цветов миндаля, что и от губ Жервеса.
Злой, я повернулся к столпившимся на лужайке.
— Возможно, стрела его и задела, — сказал я, — безусловно, шея его сломана. Но убил его яд — синильная кислота, которая была вот в этой бутылке.
Еще через час мы опять собрались вместе за столом в столовой. Местный констебль всех допросил и теперь охранял тело. Инспектор полиции, врач и все прочие были уже в пути. Тем временем, воспользовавшись ключами Жервеса, я осмотрел его кабинет, где обнаружил пару заинтересовавших меня вещей.
Я обвел взглядом собравшихся за столом. Антея тихо плакала. На бледном лице Томаса Прю застыли недоумение и растерянность. Гектор почему-то все еще сжимал в руках лук и стрелу, которые будто приросли к пальцам. Только Диана выглядела относительно нормально.
— Я думаю, мы можем кое-что выяснить до прибытия вестчестерской полиции. Самоубийство, похоже, отпадает. У Жервеса не было к тому причин, это не тот тип человека, да и предсмертной записки не было, поэтому я боюсь, что его убили.
