Добродетельность, которой приписывается
хорошее поведение, является частью достоинства или чести человека и находится в
том же самое обратном соотношении с очевидностью управления поведением. Мы
считаем наиболее добродетельными тех людей, которые никогда не вели себя плохо
и, следовательно, никогда не были наказаны - тех, кто ведет себя хорошо и без
знания правил поведения. Иисус Христос обычно изображается в качестве такого идеального
человека. Мы считаем менее добродетельными тех, кто ведёт себя хорошо, но
только потому, что они были наказаны. Раскаявшийся грешник может выглядеть как
прирожденный святой, но то, что он подвергся воздействию карающих факторов,
свидетельствует об определённой ограниченности его природной добродетели.
Близко с раскаявшимся грешником можно поставить тех, кто проанализировал
карающие факторы окружающей действительности и вывел из них правила, которым
они следуют, чтобы избежать наказания. Ещё менее добродетельными считают тех,
кто следует правилам, сформулированным другими, и ещё менее - если правила и
факторы, которые поддерживают соблюдение правил, являются очевидными. Мы вообще
не считаем добродетельными тех, кто ведет себя хорошо только под постоянным
надзором таких карающих органов, как например полиция.
Добродетельность, как и другие аспекты чести
или достоинства, возрастает, когда видимое управление поведением ослабевает, и
параллельно этому, конечно, возрастает и свобода. Поэтому существует тенденция
связывать вместе добродетельность и свободу. Джон Стюарт Милль считал, что
единственная добродетельность, достойная этого названия, проявляется человеком,
который ведет себя хорошо, хотя имеет возможность вести себя плохо, и что
только такой человек свободен. Милль не был сторонником закрытия публичных
домов; он считал, что они должны оставаться для того, чтобы мужчины могли
достичь свободы и чести посредством самообладания. Однако этот аргумент
убедителен только в том случае, если мы игнорируем причины того, почему люди
ведут себя хорошо, когда они, видимо, имеют возможность вести себя плохо. Одно
дело - это запретить игру в кости и карты, запретить продажу алкоголя и закрыть
дома проституции. Но совсем другое дело - сделать все эти вещи не
привлекательными, а вызывающими отвращение, например, наказывая за соответствующее
поведение, называя его искушениями, выдуманными дьяволом, изображая трагическую
судьбу пьяниц, или описывая венерические заболевания, которые можно подцепить у
проституток. Результат может быть одним и тем же: люди не будут играть в
азартные игры, выпивать, или ходить к проституткам, но факт, что они не могут делать
этого в одних условиях и "сами" не делают этого в других - это
следствие методов управления поведением, а вовсе не добродетели или свободы. В
первом случае причины хорошего поведения очевидны; а во втором их легко
проглядеть и забыть.
