, что "женщина должна
иметь оправдание того, что отдалась мужчине. Что может быть лучше в этой
ситуации, чем делать вид, что уступаешь сильному?
Мы укрепляем нашу репутацию, ставя себя в
ситуации, в которых люди обычно ведут себя недостойно, но при этом воздерживаясь от недостойного поведения. Мы
ищем условия, при которых определенное поведение получает положительное
подкрепление, а затем отказываемся вести себя так; мы заигрываем с искушениями,
как аскет в пустыне, выпячивающий до максимума добродетельность своего
"умерщвления плоти", устраиваясь так, чтобы поблизости были красивые
женщины и вкусная еда. Мы продолжаем бичевать себя, уподобляясь флагеллантам,
когда мы могли бы легко прекратить это, или выбираем судьбу мученика, когда мы
могли бы её избежать.
Когда мы стараемся щадить честь (и самолюбие)
других, мы пытаемся затушевать очевидность причин их поведения. Мы прибегаем к
мягким увещеваниям, а не к наказаниям, потому что условное положительное
подкрепление менее бросается в глаза, чем безусловное, и уклонение более
похвально, чем бегство. Зная, что намёка будет достаточно, мы даем студенту
его, а не выдаем ему готовый ответ, который от этого не был бы ему зачтен. Мы
всего лишь предлагаем или советуем, а не приказываем. Мы даем разрешение тем,
кто наперекор всему намерен вести себя неподобающим образом, подобно епископу,
который, будучи главой на званом обеде, воскликнул: "Те, кому надо курить,
пусть курят." Мы помогаем людям сохранить лицо, соглашаясь с их объяснениями
своего поведения, сколь бы маловероятными они ни были. И мы испытываем порядочность
людей, давая им шанс вести себя непорядочно. У Чосера (в "Кентерберийских рассказах") терпеливая Гризельда
доказала верность мужу, противостоя тем потрясающим возможностям изменить ему,
которые он ей дал.
Конечно, воздавать похвалу в обратной
пропорции к весомости причин, управляющих поведением, может быть просто
результатом хорошего воспитания. Мы расчетливо используем наши возможности. Нет
смысла одобрять человека за то, что он намерен делать в любом случае, и мы
оцениваем шансы этого, исходя из доступной нам информации. И мы наверняка будем
хвалить человека, если мы знаем, что нет другого способа добиться от него
желаемого, и что у него нет никаких других причин вести себя по-другому. Мы не
будем хвалить, зная, что похвала ничего не изменит. Мы не тратим похвал на рефлексы,
потому что оперантным подкреплением усилить их очень трудно, а зачастую вообще
не возможно. Мы не благодарим за то, что было сделано случайно. Мы также
воздерживаемся от благодарности, если её выразит кто-то другой. Например, мы не
благодарим людей за раздачу милостыни, если они заранее раструбили об этом,
поскольку "они уже получили награду свою." (Рациональное
использование ресурсов часто яснее видно в отношении наказаний. Обычно не
наказывают тогда, когда это не вызовет никаких изменений поведения, например, если
проступок совершен случайно или же умственно отсталым или психопатом).
