Эльса кивнула. Хотя ей совершенно не хотелось собирать бабушкины вещи. Мама решила каждый вечер упаковывать коробки, хотя врачи и Джордж призывали ее не напрягаться. У мамы плохо получалось не напрягаться. К тому же она не любила, когда ее к чему-то призывали.
— Папа заберет тебя из школы завтра после обеда, — как бы между делом сказала мама, вычеркивая упакованные вещи из списка.
Список был сделан в экселе. Мама обожает эксель.
— Потому что ты поздно придешь с работы? — спросила Эльса как бы невзначай.
— Я ненадолго останусь… в больнице, — сказала мама, потому что не любила врать Эльсе.
— А Джордж не может меня забрать? — невинным голосом спросила Эльса, хотя все понимала.
Мама громко дышала носом:
— Джордж будет со мной в больнице.
Эльса упаковывала вещи в коробки, не сверяясь со списком из экселевского файла.
— Полукто заболел?
Мама снова выдавила улыбку. Получилось так себе.
— Не беспокойся, моя хорошая.
— Это самый легкий способ заставить меня беспокоиться, — сказала Эльса.
Вздохнув, мама неохотно поставила галочки в экселе. Потому что вынимать вещи и упаковывать их заново неэффективно, хоть сложенные вещи и не соответствуют списку.
— Все сложно, — сказала она.
Мама всегда так говорит — на языке статусов Фейсбука.
— Все сложно, если никому ничего не объяснять, — сердито ответила Эльса.
Мама снова засопела.
— Эльса, милая, это просто плановая проверка.
— А вот и нет, за одну беременность не бывает так много плановых проверок. Не надо меня за дурочку принимать. Я умею пользоваться «Википедией».
Мама массировала виски, глядя в сторону.
— Эльса, прошу тебя, давай сегодня хотя бы из-за этого не будем ссориться.
— Что значит «хотя бы»? Разве мы сегодня из-за чего-то уже поссорились?! — выкрикнула Эльса — именно так ведет себя человек, которому уже почти восемь, когда его незаслуженно обвиняют.
— Не кричи, — владея собой ответила мама.
— А Я И НЕ КРИЧУ! — закричала Эльса, выходя из себя.
Долгое время обе смотрели в пол и думали, как попросить прощения. Но на полу ничего такого написано не было. Эльса закрыла коробку крышкой, ушла в бабушкину спальню и хлопнула дверью.
Почти четверть часа в квартире царила гробовая тишина. Эльса была так зла, ну просто так зла, что начала мерить время минутами, а не вечностями. Она лежала в бабушкиной кровати и смотрела на черно-белые фотографии на потолке. Кажется, волчонок-оборотень вот-вот засмеется и помашет ей рукой. В глубине души Эльса не могла смириться с тем, что мальчик с такой лучезарной улыбкой мог вырасти таким невообразимо несчастным, как Монстр.
