— Я не хочу уезжать, — сказала его жена. — Мне здесь нравится. Я люблю людей.
— Людей, которых ты любишь, больше нет, — отрезал Леви. — А все остальные либо отворачиваются, либо помогают изводить оставшихся чаровников. Жители тех мест, куда я переехал, возможно, невежественные крестьяне и у них полно собственных предубеждений, но пока что они никого не притесняют. Они здравомыслящие, чтобы не сказать скучные, нормальные. Не обижайся, Аларик.
Конюх пожал плечами:
— Я делю людей только на две категории: на хороших и плохих. А в наши дни тут, похоже, верховодят плохие.
Он преподнес молодой семье искусно выкованную подкову — повесить над дверью Белль, на удачу.
Дверь со стуком распахнулась, и внутрь не вошел, а скорее упал Фредерик — выглядел он нервным и дерганым, точно огородное пугало в поисках убежища.
— Простите, опоздал, — пробормотал он. Одет он был как всегда аккуратно, темные волосы собраны в скромный хвост, перехваченный мрачной черной лентой.
— Фредерик! — радостно воскликнул Морис, хлопая приятеля по плечам. — Я уж думал, ты не придешь!
Фредерик улыбнулся, смущенный и польщенный таким теплым приемом, но потом обвел взглядом комнату и побледнел.
— Ты собиралась плести чары семи волшебников вместе с этим вот? — громко прошептала Аделиза, обращаясь к Розалинде.
— «Плести чары»? — с ужасом в голосе переспросил Фредерик. — Что это? Чем вы тут занимаетесь? Я не давал согласия на участие во всяких магических… сборищах.
— И что же ты имеешь против магии? — спросила Аделиза, вставая и подбочениваясь. — Мне казалось, ты человек образованный — не говоря уж о том, что ты и сам чаровник — и не похож на невежественных людей-свиней, которые бегают по городу и убивают всех подряд!
— Эй, эй, а ну-ка успокоились! — вмешался Морис, вклиниваясь между ними. — Мы празднуем крещение, Фредерик, только и всего, и тебе это прекрасно известно. Неужели мы не можем просто посидеть по-дружески, ради Белль?
Все взрослые виновато обернулись и посмотрели на новорожденную — невзирая на шум, та мирно спала, прижавшись личиком к материнской груди.
Какое-то время все молчали. Наконец Фредерик неловко промолвил:
— Я принес подарок.
Он протянул Морису крошечный игрушечный экипаж, очень красивый и явно дорогой.
Даже великан Бернард скептически нахмурился.
— Она же еще младенец, — пророкотал он низким голосом. — Она может проглотить игрушку.
— Мы сохраним этот чудный дар до тех пор, пока Белль не подрастет, — быстро сказал Морис. Он забрал у приятеля экипаж и принялся с восторгом его рассматривать, любуясь тонкой работой.
