— Дитрих, — твердо сказала я, — Дитрих, — повторила и зачем-то взяла его под руку, — Штефан признал, что инора Вернер была его родственницей, но утверждал, что они с ней никак не общались. Что-то там случилось такое у них в семье, из-за чего все отношения были порваны. Но что случилось, он мне так и не рассказал.
Дома я выставила на стол остатки вчерашнего пирога и тарелку для Дитриха. Пирог не мог храниться до бесконечности, а вчера я сделала его слишком много.
— Собираетесь второй раз ужинать? — усмехнулся он. — Так плохо в кафе кормили?
До этой минуты я о еде не думала, но тут поняла, что тоже голодна, и поставила вторую тарелку, теперь уже для себя. Холодный пирог в компании Дитриха, пожалуй, намного вкуснее всего, что мог бы предложить Штефан.
— Я там совсем не смогла есть. Заказала салат, но не смогла проглотить оттуда ни крошки. Возможно, дело в том, что я совсем не доверяю Штефану.
— А мне доверяете?
— Должна же я хоть кому-то доверять, — чуть ворчливо сказала я, — а то совсем с ума сойти можно. — Положила кусок пирога на тарелку и поставила перед ним. — Греть будете сами.
Дитрих покрутил ее с таким видом, словно не знал, что делать, неожиданно отодвинул на середину стола и сказал:
— Линда, я не могу вас объедать. Да я и совсем не голоден.
Его слова прозвучали бы намного более убедительно, если бы одновременно с ними не раздалось громкое бурчание его желудка, не согласившегося с таким заявлением. Желудок знал лучше, хочет он есть или не хочет, и был уверен, что чем раньше его покормят, тем лучше. Дитрих сделал вид, что ничего не случилось, и ни на миг не потерял своей обычной невозмутимости.
— Не говорите глупости, — заметила я. — Не голоден он. Я прекрасно помню, что вы сегодня без завтрака, пообедать мы с вами так и не сходили, а потом вы за мной следили, то есть охраняли, и тоже не поели.
Это было действительно так. Сначала мы обсуждали полученное письмо о приостановке лицензии и возможные планы выхода. Я предложила зарегистрировать агентство на себя, на что Дитрих резонно ответил, что лицензии у меня нет и вряд ли ее дадут, поэтому первоочередная задача — восстановить его собственную. А потом пришла Эмми и заболтала нас окончательно. Я сама вспомнила, что не обедала, только что.
— И все же мы собирались с вами обсуждать, что нам известно, а не ужинать.
— Дитрих, пирог больше храниться не может, поэтому вам придется его съесть, или… или я не выпущу вас из квартиры, — твердо сказала я.
