— Значит, он требовал от тебя письмо той женщины или хотя бы ее адрес? А о кладе он не произнес ни слова?
— Нет, о кладе речь не шла. — твердо ответил Бом Кливер. — Уж это бы я запомнил наверняка!
Самюэль не стал смущать старика внезапно мелькнувшей догадкой, а поехал прямо к Франшику. Тот встретил его приветливо, предложил кофе, но Самюэль прямо сказал, что длительность их беседы будет зависеть от того, как Франшику ответит на один вопрос:
— Почему ты интересуешься парусником? Что тебя с ним связывает?
— Это уже два вопроса, — пошутил Франшику, надеясь скрыть волнение.
— Мне не до шуток, парень, — предупредил Самюэль. — Ты ходил к донне Дивине и к Кливеру, выспрашивал адрес женщины с парусника… Почему, Франшику? Ты — тот самый ребенок, что был на паруснике и пропал в шторм? Говори правду…
Франшику, бледный как полотно, пытался сохранять невозмутимость, но Самюэль, видя его смятение, все больше убеждался в правильности своей догадки.
— Да, я был у Дивины и Кливера, но как тебе пришло в голову, что я — именно тот ребенок? Не вижу связи.
— Ну почему ты боишься сказать правду? — недоумевал Самюэль. — Старый Кливер уже много лет мучается угрызениями совести, потому что мог спасти женщину с ребенком, но не спас. Если он будет знать, что они живы, то проведет остаток своих дней спокойно.
— Ребенок умер, — печально произнес Франшику. — Он потерял все. Даже черты любимых людей стерлись в его памяти… Тот ребенок не знает, кто он на самом деле…
— Позволь мне помочь, — горячо заговорил Самюэль. — Позволь вытащить его со дна морского, и он узнает о своем происхождении! Так тот ребенок — это ты, Франшику?
— Мне известно только то, что я — Франшику. Маленький мальчик, потерявшийся в море много лет назад. Воспоминания то накатывают на меня, то опять ускользают. Я уже не знаю, где явь, а где мои фантазии. Иногда, глядя на море, я вижу себя ребенком: стою один, плачу и зову деда… Еще помню женщину. Скорее всего, то была моя мать. Она утешала меня, а я все равно плакал и просил игрушку. Тогда она открыла чемодан и отыскала там эту чертову игрушку. Мне стало так спокойно… Я и сейчас помню это чувство… защищенности и любви. Потом я не испытывал его ни разу в жизни.
— А кто вытащил тебя из воды?
— Не знаю. Не помню. Меня оставили у двери приюта. Я был очень болен. Это няня мне потом рассказала. А сам я ничего не помню…
— Вот что, Франшику, — решительно произнес Самюэль, — пойдем со мной и не задавай пока никаких вопросов.
