— Ты и впрямь думала, что со мной так легко справиться? — произнес он.
— Твой отец убил моего — здесь? На этом месте?
Она кивнула.
Он протянул руку и взялся за левую грудь. Ухмыляясь, сжал он ее так, что она вскрикнула. Потом оглянулся и обвел зал взглядом — толпа скаливших зубы воинов, пленников… Зал заполнялся народом. Зрителей предостаточно.
— Как надлежит поступить с отродьем мятежника? — спросил он.
Зал взревел. Ответ был известен заранее.
— На пол ее! — приказал Вандок. — Прямо сюда, где кровавые пятна! И подведите пленных поближе. Наказание начнется прямо здесь и сейчас — пусть полюбуются.
Он еще раз посмотрел на Белорозу, улыбнулся и расстегнул пояс.
— Майне либе дамен унд… геррен, да? Ладно, в общем, надеюсь, что моя история пришлась вам по вкусу.
На этот раз никто не кивнул в ответ. Старая дама сердито смотрела на меня; полосы румян горели на ее пергаментных скулах, как следы побоев. Купец и солдат смотрели на меня столь же неодобрительно. Актриса кусала губки и печально качала головой. Маленькая старухина служанка, похоже, плакала, закрыв лицо ладонями. Впрочем, в этом я не был уверен из-за проклятой шляпки.
— Тише, детка! — сказала старая дама. — Но Белороза ведь не умерла, майстер Омар, правда?
— Ну, не сразу, конечно. Не в тот день.
— Тогда мне кажется, ты мог бы закончить свой рассказ более приемлемо!
— Но я ведь не знаю, когда и как она умерла! Ведь не хотите же вы, чтобы я выдумывал то, чего не знаю? Вандок прилюдно изнасиловал ее. Возможно, он и намеревался убить ее, но потом передумал и решил произвести впечатление, выставив дочь Утрозвезда напоказ во всех семи городах. Право же, я не знаю, что он там думал. Я знаю, что он взял ее с собой в Иомбину и там, на рынке, в телеге…
— Хватит! — взвизгнула старая жаба. — Это не тема для разговора в благородном обществе.
— Из этого я заключаю, что вы голосуете против меня, сударыня? — с досадой спросил я. — Тогда не угостит ли кто-нибудь приговоренного к смерти кружкой пива? — Огонь в камине уже догорал, и тени из углов подступили ближе. Возможно, буран уже не так свирепствует, но все равно погода убийственная.
Молчание становилось зловещим.
Солдат кашлянул. Его обветренное лицо было прочерчено глубокими морщинами, напоминавшими дороги на карте. Карте долгой и, возможно, бурной жизни? Если бы я выбирал партнера для игры из этой компании, собравшейся в пропахшей пивом комнате, Фрида была бы первой, тут даже и думать нечего, а актриса — второй с очень незначительным отрывом. Но если бы мне требовался напарник для опасного дела, я бы однозначно выбрал старого вояку. Ну, для настоящей махаловки, возможно, сошел бы еще Фриц с боевым топором…
